Читать книгу Орден Волонтёров - - Страница 20

Горничную Леа успела найти, тут же во дворце. Перед нашим приездом за день произошло кардинальное сокращение персонала. Оставили всего несколько человек. Девушка провожала мою новую камеристку в отведённые покои и делилась новостями. Леа тут же схватилась за новую информацию:

– Говоришь всего две вас осталось? У вас и так полно работы. Нам нужна горничная дня на три – четыре, с хорошей оплатой. Кого бы нанять?

– Сестрёнку мою, прошу возьмите, госпожа. Её рассчитали, но она тихонько живёт в моей комнате, в деревню ехать не на чем, да и лишний рот дома ни к чему. Подработает, продукты купим, кухарке отнесём, чтобы недостачи не было, тайком еду ношу.

Поэтому сейчас в отведённых комнатах суетилась молоденькая, худощавая, синеглазая блондинка, смешливая Летти. Стелила постели, занесёнными с мороза шкурами. Она хорошо знала своё дело, успевала обслужить троих. Пока мы говорили с Леа, девушка успела помочь раздеться Вальдемару, потом мне, унесла верхнюю одежду на просушку, и предложила накрыть всем стол в моей гостиной. Нам предоставили отдельные покои каждому. С тамбуром, где было три входа – в гостиную, спальню, мыльню. Между собой комнаты тоже были соединены внутренними дверями. Наконец Вальдемар хоть немного побудет сам с собой, отдохнёт от образа, боюсь уже за него. Слишком много времени играет роль, это опасно. С ума не сойдёт, но депрессия гарантирована. Пора исцеляться. В Фульду надо успеть до отъезда.

Стол был накрыт вполне приличный: суп с морепродуктами на сливках, запечённая целая красная рыба – кета или лосось, копчёная скумбрия, устрицы, салат из тонко нашинкованной капусты с креветками и яйцом, конская колбаса. Хлеб подкачал. Невкусный, пахнет рыбой, много других примесей для экономии муки. Вино подали белое, с кислинкой. Морс клюквенный. Пирогов и выпечки не было. Облом дяде.

– Хороший стол, Летти. Спасибо кухарке передай.

– Где ж хороший, госпожа? От рыбы этой скоро у нас жабры вырастут. Да и она кончается. Вы бы раньше видели, какие были пиры, мм-м! Сколько было вкусных остатков!

Тонкий намёк на толстые обстоятельства. Остатки, разумеется, будут. Обычно мы сначала мылись, переодевались с дороги, но сейчас горничная так шустро наметала еды на стол, что мы помыли руки и сели завтракать и обедать одновременно. Бедолага дядя, вон как наворачивает, мужчины хотят кушать всегда вовремя. Пока мы ели, кто – то невидимый носил воду в мыльню. Вот для чего система дверей устроена. Не только общая планировка дворца, но и внутренняя у комнат были на редкость продуманы. Летти унесла со стола, предложила свою помощь в мытье кому – либо из нас.

– Милая, помоги камеристке, она очень сильно утомилась и заслуживает услугу, которую предоставляла мне. Дядя всё умеет сам, только убрать потом надо, играется, плещется. Я сейчас отдохну немного, потом сама вымоюсь.

Отдохнула. До вечера продрыхла как сурок. В остывшую лохань суровый дядька с лохматыми висячими бровями, сквозь которые укоризненно смотрели глаза, принёс два ведра кипятка. Прискакала оживлённая Летти, стала готовить меня к приватному ужину. Пока я отмокала, через открытую в спальню дверь было видно, как девушка раскладывала платье на все его составные части, вдумчиво их изучала.

– Летти! Что означает приватный ужин? Первый раз слово слышу.

– Английское слово. В узком, значится семейном кругу. Без придворных.

– Я не видела придворных. Пусто во дворце. Даже удивительно.

– Его Светлость приказал разогнать прихлебателей, у них свои дома есть, пусть там столуются.

– Одобряю. Тогда готовь повседневный вариант из платья, убери шлейф и воротник. Киртл серый шелковый и платок кружевной на голову с обручем, второй такой же отнесёшь камеристке с двумя заколками. Открой шкатулку. С разноцветными камушками заколки. Нашла? Из другой достань брошь – розу.

– О-о красота какая! Впервые вижу такую тонкую работу. Богато. И котарди богатое. Очень. Почему чёрное? Вы вдова, госпожа?

– По отцу траур. У нас траурный цвет белый, но мы ваши традиции учли. Помоги мне голову помыть, Летти. Как твоё полное имя?

– Виолетта, госпожа.

– Прелестное имя, оно ведь франкское?

– Кого только нет на этой земле госпожа. Франкия совсем рядом, бабка моя оттудова. Голландцев полно, всё лезуть и лезуть с баронствами своими. Скоро свободных общин вовсе не останется. Гишпанцы до карантина частенько стали навещать, вынюхивать. Слава Богу, кордоны поставили, порты закрыли. Лучше поголодать, чем от чумы всем сгинуть в одночасье.

Успевала болтать, сполоснула отваром крапивы косы, закрутила чалму, не спрашивая меня, шмякнула на мочало ложку мёда и жидкое мыло. Да как начала драть!

– Ой, ой, ты чего! Силы некуда девать?

– Простите, госпожа, прежде фаворитке услужала, она любила эдак, покрепче.

Перемыли кости герцогской любовнице, купеческой молодой вдове.

– А где она сейчас?

– Как где? Отослал к себе. Полная была женщина, ела за двух мужиков. Его Светлость любит женщин в теле, а придворные дамы всё одно, что селёдки. Потому купчиху выбрал.

– Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда!

– Его Светлость даже родню выставил. Кузена с семьёй. У меня говорит, город голодает. Скажу по секрету, если бы не вы с обозом.… К весне толпы голодных осаждали бы дворец, никто ведь не поверит, что в амбарах герцога тоже пусто.

Снова камерное, комфортное помещение малой столовой, она предназначена для семейных трапез. Лакея не было. Нас пригласил управляющий, сопроводил и объявил:

– Баронесса Амелинда фон Мюнних, первая сваха графства Ольденбургского с камеристкой Леанной из Берга. По вопросу свадебного посольства. Барон Вальдемар фон Мюнних, дядя баронессы. Паломник в Фульду к мощам святого Вонифатия, в надежде исцеления.

Итить – колотить, моя «камеристка» Леанна из Берга! Артуть – девка! Сориентировалась на месте. Облачена в котарди моей предшественницы не новое, скромное, из добротной тёмно – синей шерсти, каждый катышек моими ножничками срезала. Киртл простой, серый льняной, зато с богатой жёлто – оранжевой вышивкой в восточных мотивах. Леа сама вышивала мой подарок, глядя на узоры шарфа Иды. Нарядное, контрастное и одновременно гармоничное сочетание. Кружевной платок закреплён далеко ото лба, ближе к темени, заколками с драгоценными камушками, два конца падают на грудь, один на спину. Волосы завиты в крутые локоны, обрамляют милое лицо. Она взволнована новым положением, яркий румянец выступил на округлых щечках. Управляющий отодвинул стул для неё, сделал приглашающий жест. Дядя сел с другой стороны. Решил не раздражать герцога, только вежливо язык ему показал. Обслуживала Виолетта с сестрой.

Хессел Мартина тоже встал; направляюсь неторопко к нему, обеденный стол длинный, у меня почётное место гостьи. Удобные стулья, с подлокотниками, сиденье мягкое. Стол накрыт богато, по нынешним голодным временам. Добавились наши продукты: сыр, мясо, окорок, масло, каша, выпечка. Я приглядываюсь к небольшой семье герцога, он представляет их по очереди, по старшинству:

– Леди Маргарет, наша дорогая тётушка, сестра моей покойной матери. Тётя выполняет обязанности хозяйки дома, поскольку я вдовец.

– Рада знакомству глубокоуважаемая леди Маргарет.

Я встаю и делаю реверанс, хотя по протоколу, это не обязательно, мы уже делали общий приветственный книксен.

Очень элегантная пожилая женщина в высоком парадном чепце с зубцами из кружева, напоминающими корону, с дружелюбной улыбкой кивает мне. Она так же как и я одета в чёрное, но более аскетичное бархатное котарди. Грудь украшена серебряным колье с агатами. Вот кто тут стилист. Везёт некоторым.

– Наследник герцогства Фрисландия, Харальд Мартина. Пятнадцати лет, уже не помолвлен. Мы снова в поисках достойной невесты.

О, «папин» тёзка. Наследник, нескладный отрок лет пятнадцати, довольно нагло фыркает и закатывает глаза. Идут века. Подростки не меняются. Опомнившись, выдаёт приветственный салют ручкой. Судя по его поведению, герцог не домашний тиран. Я посылаю изящный воздушный поцелуй в ответку. Благородный отпрыск открывает рот и простодушно чешет маковку.

– Младшенькая, дочь – леди Кларисса. Одиннадцати лет. Не помолвлена.

Маленькая, тоненькая леди в противоположном углу стола, в нахлобученной чуть не до носа вуали, встаёт и как младшая, делает положенный в таком случае вежливый книксен, одним движением пристыдив старшего брата. С которого по этикету полагался, по крайней мере, лёгкий поклон. Девочка пробуждает у меня странное щемящее чувство нежности, даже колет сердце, я невольно потираю грудь и глубоко вздыхаю.

– Леди Амелинда, что с Вами? Вы побледнели, сердце?

– Как вы наблюдательны. Это усталость, сейчас пройдет, не стоит беспокойства Ваша Светлость.

– Напрасно игнорируете. Я тоже давно страдаю сердечной болезнью, как и мой покойный отец. Только присмотр хорошего лекаря, да забота тётушки помогает мне быть на ногах.

– Вы и сердечная болезнь? Невозможно! Герцог – Вы олицетворение здорового красивого и сильного молодого мужчины, нет, это ошибка. Просто кардионевроз, чувствительность сердца к переживаниям. Такое бывает, даже у мужчин.

– Тем не менее, я бы хотел поскорее женить наследника. Ваш приезд, словно ответ на мои мольбы к Богу.

– Не смущайте меня, Ваша светлость. Можно мне немного икры, вот то блюдо, подальше.

– Это соус из креветок. А что такое «икра»? Новое блюдо немецкой кухни?

Приехали с орехами. А ведь точно, за столом у графа икры не было. Ладно, речную рыбу потрошат, выбрасывают…Блин! Уточним.

– Икра, герцог, это рыбьи яйца.

– Да вы что??? У рыб есть, извините, яйца? Сколько живу у моря – не знал.

– То, из чего вылупляются потом мальки рыбы.

– А! Потроха рыбьих самок! Их курам и свиньям скармливают.

– Зря. Это нежнейший деликатес, очень полезный для здоровья и вкусный. Заготовьте её, разрекламируйте, я хотела сказать расхвалите, сделайте известной, продайте, и будете золото грести лопатой. Это дорогой продукт.

– Не представляю, как можно есть рыбьи потроха? Гадость. Неприглядно.

– Хотите анекдот, это маленькая смешная история: «– Сэр, Вы кошек любите? – Нет. – Вы их просто готовить не умеете!».

– Хах-ха-хах! Готовить не умеете! Надо запомнить. А Вы, стало быть, умеете готовить рыбьи потроха?

– Если найдётся крупная рыба, форель, лосось, кета, горбуша с круглым брюшком, то могу попробовать, хотя я не специалист в данном вопросе.

– Найдется. Рыба пока есть. Любите устриц? Пробуйте, вот это на самом деле вкусно!

Светская болтовня велась между всеми. Словно мы давно знакомы, дружны. Вот что значит его Величество Этикет! Даже вредный парень вставил слово:

– Леди сваха! А Вы сами замужем?

Уесть хочет, долго на руки мне смотрел, кольца не увидел. Типа я сапожник без сапог, а туда же – наследника династии сватать! У графа сынок попроще был.

– Увы, мне, благородный вьюнош! Моя профессия не позволяет быть семейной женщиной. Свахами могут быть либо благочестивые вдовы, не обременённые малыми детьми, либо как я – перестарок, вековуха, которая никогда уже не выйдет замуж, но должна приносить пользу семье. Вот я и стараюсь, тружусь на благо государства, рода и своего кошелька. Моя работа ценится высоко. Мы ещё успеем поговорить об этом. Когда будем подбирать Вам невесту.

– Сын мой, готовься!

Герцогёнок нахохлился, заткнулся до конца ужина. Девочку совсем не было слышно, она аккуратно ковырялась в тарелке. Ребёнок приворожил мой взгляд с неотвратимой тягой магнита. Не видно её, не слышно, тихая. Воспитанная. Хрупкая, стала немного горбиться, слабая спинка. Тут же лёгкий шлепок по хребту от тётушки. Вскинулась, выпрямилась. Хозяйка заботливо поправляет, подтягивает вуальку, тут ведь сваха сидит, перекидывает вперёд, на вид, косы. Показать с лучшей стороны. Где – то, кто – то, что – то говорит, я ничего не воспринимаю.

Две ярко – серые пушистые и лучистые звёздочки близко посаженных к ровному носику глаз, смотрят узнаваемо, внимательно. Две косички с алыми широкими бантами как стоп кран останавливают бег картинок в мозгу. Кларисса – Лариса.

И я вспомнила…, вспомнила. Вспомнила!!! То, что закрыло от меня на десятилетия, умирающее от боли прощания сознание.

Воскресли и вновь возродились мгновенно, разом все чувства, вся любовь, все душевные порывы, что я испытывала к подруге детства, моей второй половинке, моей душе – близняшке. Которую просто нечаянно родила другая мама. Мы были вместе с песочницы, в яслях, садике, школе, на улице. Дома друг у друга. До того дня, когда её семья уехала по новому месту службы отца. Нам было по двенадцать лет.

Ожили в памяти не события, не факты. Я не забывала, что дружила с Ларисой. Но эмоции тогда просто исчезли. Сгорели в безумной и жестокой сцене нашего расставания. Нас растащили родители. Машина медленно тронулась. Она, зарёванная, прилипла к заднему окну. Мама крепко держала меня крест – накрест жёсткими руками. Я билась и била её. В ушах звенело, звенело… и хрустально разбилось. Я успокоилась, стала, как ни в чём не бывало, махать рукой. Потом меня тошнило, ночью снились кошмары, болела долго. Но не тосковала. Сколько незаметных детских трагедий каждую миллисекунду происходит вновь и вновь, потому что взрослые не помнят себя детьми.

Господи! Как это невыносимо больно – любить! И как божественно, неимоверно прекрасно! Слёзы очищения от пустоты такие горючие, что щиплет глаза.

– Вам плохо? Леди Амелинда, как вы себя чувствуете?

Звуки, словно сквозь вату. Ноет сердце, ломит виски. Стиснуло горло.

– Леди Леанна, проводите свою госпожу в покои. Сын, бегом за лекарем. Тётушка, может ваши настойки пригодятся, посмотрите. Дорога тяжела даже для мужчины. Похоже сердце шалит. Нашей гостье нужен отдых и покой.

Нет. Мне нужна моя девочка. Да, это не Лариска. Да, я давно не ребёнок. Но Кларисса вернула мне – меня. Парад двойников продолжается?