Читать книгу Уроки мудрости - Конфуций - Страница 24

Сорока свила для себя гнездо –

Голубка поселится в нем.

В пути новобрачная, сто колесниц

Встречают ее с торжеством.

Сорока свила для себя гнездо –

Голубка его займет.

В пути новобрачная, сто колесниц

Ей вслед выступают в поход.

Сорока свила для себя гнездо –

Голубка займет его.

В пути новобрачная, сто колесниц

Венчают ее торжество.

Кувшинки идет собирать она,

В пруду их срывает у островков.

Она приготовит свои цветы,

И жертвенник князю будет готов.

Кувшинки идет собирать она

В протоке средь сжатых горами вод.

Она приготовит свои цветы

И в княжеский храм сама принесет.

Она в накладной прическе стоит,

В храме до света – смиренно молчит.

Неспешно и тихо идет назад:

Вернется она, исполнив обряд.

Цикада в траве зазвенит, запоет,

И прыгнет кузнечик зеленый – сверкнет!

Супруга давно уж не видела я,

И сердце тоскует – скорбит от забот.

Я знаю: лишь только увижу его,

Как боль в моем сердце утихнет – пройдет.

На южную гору взошла я – пора

Там папоротник молодой собирать.

Давно уж супруга не видела я –

Устало уж скорбное сердце страдать.

Я знаю: лишь только увижу его,

Лишь только с дороги я встречу его,

Как в сердце мне радость вернется опять.

На южную гору взошла я, теперь

Там папоротник собираю давно.

Супруга давно уж не видела я,

Поранено сердце – тоскует оно.

Я знаю: лишь только увижу его,

Лишь только с дороги я встречу его,

Как сердце утешится, мира полно.

Травы водяной набрала и полыни

В потоке, бегущем по южной долине.

Прилежно зеленые руппии рвет

У края струящихся медленно вод.

Растения собраны, нужно сложить их

В корзинах прямых и овалом плетенных;

В корзины сложила и будет варить их

В треножниках медных, в котлах плоскодонных.

Для жертвы она установит все это

Под окнами храма с востока и с юга.

О, кто же блюдет так усердно все это?

То юная, чистая сердцем супруга.

Пышноветвистая дикая груша растет;

Ты не руби, не ломай ее пышных ветвей –

Шао правитель под ней отдыхал на траве.

Пышноветвистая дикая груша растет;

Листьев не рви, не ломай ее веток рукой –

Шао правитель под нею изведал покой.

Пышноветвистая дикая груша растет;

Ты не ломай ее пышные ветви, не гни –

Шао правитель садился под нею в тени.

Этой ночью роса увлажнила пути,

Рано ночью возможно ль идти?

Я скажу ему: много росы на пути.

Кто же скажет: у птичек рога не растут?

Воробьи под пробитою кровлей живут.

Кто же скажет, что ты не помолвлен со мной?

Ты меня призываешь на суд[27].

Пусть меня призываешь на суд, говорят, –

Не закончен наш брачный обряд.

Кто же скажет: клыков нет у мыши лесной,

Что прогрызла ограду в саду?

Кто же скажет, что ты не помолвлен со мной?

Ты меня призываешь к суду[28].

Что же, пусть ты меня призываешь к суду, –

За тебя все равно не пойду.

В шубах овчинных идут они в ряд…

Шелком пять раз перевит ваш наряд,

Яства отведать от князя домой

Мирно уходят, и радостен взгляд.

Шубы из шкурок барашка новы,

Шелком прострочены белые швы…

С видом довольным из княжьих ворот

Яства отведать выходите вы.

Шелком прошитая шуба добра!

Взгляд благосклонен – ведь кушать пора.

Шелком пять раз ваш наряд перевит –

С княжьего вышли степенно двора.

Гулко грохочет гром –

Там, от Наныианя на юг.

Как ты ушел? Ведь гроза кругом!

Ты отдохнуть не посмел, супруг!

Милый супруг мой, прошу об одном:

О, возвратись же скорей в наш дом!

Гулко грохочет гром –

Там, где Наныианя склоны круты.

Как ты ушел? Ведь гроза кругом!

Но задержаться не смеешь ты.

Милый супруг мой, прошу об одном:

О, возвратись же скорей в наш дом!

Гулко грохочет гром –

Там, у Наныианя, внизу.

Как ты ушел? Ведь гроза кругом!

Дома побыть не посмел в грозу.

Милый супруг мой, прошу об одном:

О, возвратись же скорей в наш дом!

Слива уже опадает в саду,

Стали плоды ее реже теперь.

Ах, для того, кто так ищет меня,

Мига счастливей не будет, поверь.

Сливы уже опадают в саду,

Их не осталось и трети одной.

Ах, для того, кто так ищет меня,

Время настало для встречи со мной.

Сливы опали в саду у меня,

Бережно их я в корзинку кладу.

Тот, кто так ищет и любит меня,

Пусть мне об этом скажет в саду.

Сколько малых звезд на небосводе!

Ярких – три иль пять на весь Восток.

К князю я спешу, лишь ночь приходит…

С князем я – рассвета близок срок…

Звездам дал иное счастье рок.

Много малых звезд на небосводе,

Светит Мао, Шэнь уже видна[29].

К князю я спешу, лишь ночь приходит, –

Одеяло принесет жена…

Звезд судьба и наша – не одна!

Так с Цзяном сольется потока волна…

Та девушка шла к жениху.

С собою нас брать не хотела она,

С собою нас брать не хотела она,

Потом стосковалась одна.

Так воды сливаются за островком…

Та девушка шла к жениху.

С собой ты нас взять не хотела в свой дом[30],

С собой ты нас взять не хотела в свой дом,

Была ты нам рада потом.

Тэ в Цзян возвращает поток своих вод[31]…

Та девушка шла к жениху.

Она собралась, только нас не берет,

Да жалко ей стало, что нас не берет,

Тоскует теперь и поет.

Убитая лань на опушке лесной,

Осокою белой обвил ты ее.

У девушки думы на сердце весной –

О юный счастливец, пленил ты ее.

В лесу низкорослый дубняк шелестит.

Убитый олень на опушке лежит,

Он белой осокою плотно обвит.

А девичья прелесть, как яшма, блестит.

«Потише, потише, не трогай меня,

Коснуться платка не позволила я,

Не трогай – залает собака моя».

Как дикая вишня густа и пышна,

Одетая ныне в цветочный наряд…

И разве не скромная строгость видна

В строю колесниц этой внучки царя?

Как слива и персик густы и пышны!

Цветы распустились сегодня на них.

То внучка Пин-вана[32], невеста-краса.

Сын циского князя[33] – царевны жених.

Что нужно тебе, чтобы рыбу удить?

Из шелковых нитей витая леса![34]

Сын циского князя – царевны жених,

То внучка Пин-вана, невеста-краса.

Как пышно разросся камыш над рекой…

Пять вепрей убиты одною стрелой…

Вот, Белый наш тигр, ты охотник какой!

Густой чернобыльник стоит как стена.

Стрела – пятерых поразила одна…

Вот, наш Цзоу-юй, ты охотник какой.