Читать книгу Уроки мудрости - Конфуций - Страница 26

Кипарисовый этот челнок унесло,

И плывет он средь глади речной…

Ниспадали две пряди ему на чело,

Был он муж мне, и клятва осталась со мной:

Я другому до смерти не буду женой.

Ты, о мать моя, вы, небеса в вышине,

Отчего вы не верите мне?

Кипарисовый этот челнок унесло

Вдоль по краю реки, без весла…

Ниспадали две пряди ему на чело,

Он единственный мой был, я клятву дала,

Что до смерти не сделаю зла.[56]

Ты, о мать моя, вы, небеса в вышине,

Отчего вы не верите мне?

Так по стене чертополох пополз –

Не справится с колючками метла.

Что о гареме нашем говорят –

Я никому поведать не могла.

Когда б о том поведать я могла –

Как много было б и стыда и зла!

Так по стене чертополох пополз,

Что и не вырвешь, заросла стена.

Есть про покои женские молва –

Ее передавать я не должна.

О, если все я передать должна –

Я знаю, будет речь моя длинна.

Так по стене чертополох пополз –

Его колючки не связать в пучок.

Что про покои наши говорят –

Никто из нас пересказать не мог.

Когда б об этом ты проведать мог, –

О стыд! – тогда бы был твой суд жесток!

С супругом вместе встретишь старость ты…

В подвесках к шпилькам яшмы белизна,

В наколке ты – спокойна и стройна,

Как горный пик ты, как река плавна.

В наряд узорный ты облачена.

Но если в сердце нет добра – зачем

В наряды облачается жена?

Он ярко блещет – пышный твой наряд,

Фазанами расшитый, расписной!

И словно туча чернь твоих волос –

В прическе нет ни пряди накладной,

И яшмовые серьги у тебя,

Слоновой кости гребень твой резной,

Твое чело сияет белизной.

И кажется: с небес явилась ты,

И кажется: вот дух передо мной!

И ярко-ярко, точно яшмы блеск,

Твои одежды пышные горят,

Сорочку тонкую из конопли

Обтягивает плотно твой наряд.

И вижу я, как твой прекрасен лоб,

Округлены виски и ясен взгляд.

О, эта женщина! Подобной ей

Красы в стране нет больше, говорят.

Вот иду собирать я повилику-траву,

На полях, что за Мэй[57], повилики нарву.

Но о ком я тоскую, мои думы о ком?

Ах, прекрасною Цзян ту подругу зову.

Цзян меня поджидает в роще тутов одна,

Цзян в Шангуне сегодня встретить друга должна

Цзян, меня ты проводишь над рекою – над Ци!

Время сбора пшеницы, ухожу я за ней –

Я ее собираю там, на север от Мэй.

Но о ком я тоскую, мои думы о ком?

Ах, прекрасная И – имя милой моей.

И меня поджидает в роще тутов одна,

И в Шангуне сегодня встретить друга должна,

И, меня ты проводишь над рекою – над Ци.

Репу рвать выхожу я, репа нынче крупна –

Там, от Мэй на восток, созревает она.

Но о ком я тоскую, мои думы о ком?

Юн красавицу эту называют у нас!

Юн меня поджидает в роще тутов одна,

Юн в Шангуне сегодня встретить друга должна,

Юн, меня ты проводишь над рекою – над Ци!

Четой перепелки кружат у гнезда;

Четою повсюду сороки кружат.

Недобрый он был человек, говорят,

А мной почитался как старший мой брат.

Четою повсюду сороки кружат,

Четой перепелки кружат у гнезда,

Недобрый он был человек, говорят,

Его господином считал я всегда.

Созвездие Дин высоко наконец,

Он в Чу воздвигать начинает дворец.

По солнцу, по тени размерил шестом

Пространство и чуский он выстроил дом.

Орех и каштан посадил он кругом,

И тис, и сумах, и катальпу над рвом –

На цитры и гусли их срубят потом.

Поднялся на древний разрушенный вал

И чуские земли кругом озирал.

Он долго взирал и на Чу, и на Тан[59],

Он смерил и тень от горы, и курган,

Тутовник осматривать в чуский свой стан

Сошел… На щите черепахи гадал[60],

И добрый ответ был властителю дан!

Дожди благодатные пали с весны –

Приказ дал вознице властитель страны

Коней на звезде заревой запрягать:

В поля надо ехать, где туты видны.

Не прям ли душою властитель страны? –

В нем помыслы все глубоки и ясны.

Прекрасны большие его табуны!

Радуга встала в небе с востока –

Никто не смеет рукой указать…[61]

Девушка к мужу идет, покидает

Братьев своих, и отца, и мать.

Радуга утром на западе всходит –

Будет все утро дождь без конца.

Девушка к мужу идет, покидает

Братьев своих, и мать, и отца.

Брака с любимым желает дева!

Видишь: в слиянье с солнцем вода,

Не знаешь ни воли небесной, ни гнева

И, верно, совсем не знаешь стыда!

Ты на крысу взгляни – щеголяет кожей,

А в тебе нет ни вида, ни осанки пригожей!

Коль в тебе нет ни вида, ни осанки пригожей,

Почему не умрешь ты, на людей непохожий?

Посмотри ты на крысу – у нее есть зубы,

А ведь ты человек без удержу, грубый,

Если ты человек без удержу, грубый,

Чего ждешь, кроме смерти? Что тебе любо?

Посмотри-ка: все слаженно в теле крысином.

Ты – не знаешь обряда и не славен ты чином.

Коль ни чина нет у тебя, ни обряда,

Что же, ранняя смерть для тебя – не награда?

Высоко-высоко вознеслись бунчуки –

За Сюнь, за селеньем полки далеки…

Шнуры были белого шелка у них,

Добры были кони в четверках у них.

Со свитой приехал прекрасный наш гость,

Какими дарами встречаем мы их?

И сокол поднялся на ткани знамен,

То в наших селеньях он был вознесен!

Шнурами повиты знамена у них,

И кони в пятерках могучи у них.

Со свитой приехал прекрасный наш гость,

Какими встречаем подарками их?

И в перьях цветных в высоте засверкал

Их знак, лишь взошли колесницы на вал.

На знаке белели шнуры – для него,

Их кони в шестерках добры – для него.

Со свитой приехал прекрасный наш гость.

О чем же рассказы пойдут у него?

Мчалась утешить, коней подгоняла бичом,

К вэйскому князю спешила в родимый свой дом.

Лошади вскачь, но дорога княгини длинна –

Города Цао достичь не сумеет она.

Скачет чрез реки и степи вельможа за ней –

Он догоняет, и грудь ее болью полна!

Думы мои не считаете добрыми вы –

Я не могу возвратиться в родимое Вэй.

Вижу сама, как меня осуждаете вы, –

Думы мои не избуду в печали моей.

Думы мои не считаете добрыми вы –

Мне не вернуться чрез реки из сюйской земли.

Вижу сама, как меня осуждаете вы,

Только вы думы мои оборвать не смогли!

Вот поднялась я на этот обрывистый холм,

Царских кудрей, чтоб рассеять печаль, набрала[63].

Много желаний в женской таится груди –

Если б я эти желанья исполнить могла!

В княжестве Сюй мой народ осуждает меня –

Все вы, как дети, безумны от гнева и зла!

Едет назад меж полей колесница моя,

Вижу, как пышно желтеет пшеница кругом.

Помощь мне надо искать у сильнейшей страны[64]

Кто мне опора, найду я прибежище в ком?

Вы, о вельможи! И вы, благородства мужи!

Не осуждайте напрасно княгини своей.

Много советов, я знаю, у вас, но для Вэй

Лучше их всех исполнение воли моей!