Читать книгу Уроки мудрости - Конфуций - Страница 37

В седьмую луну звезда Огня[139]

Все ниже на небе день ото дня.

И вот теперь, к девятой луне,

Одежду из шерсти выдали мне.

В дни первой луны пахнёт холодок,

В луну вторую мороз жесток,

Без теплой одежды из шерсти овцы

Кто год бы закончить мог?

За сохи беремся мы в третьей луне,

В четвертую в поле пора выходить –

А детям теперь и каждой жене

Нам пищу на южные пашни носить.

Надсмотрщик полей пришел и рад,

Что вышли в поле и стар и млад.

В седьмую луну звезда Огня

Все ниже на небе день ото дня.

И вот теперь, к девятой луне,

Одежду из шерсти выдали мне.

Тепло с собою несет весна,

Уж иволги песня вдали слышна.

Вот девушка вышла с корзинкой в руках,

По узкой тропинке идет она.

И все она ищет, где листья нежней;

Тутовника ветки пригрела теплынь,

Весенние дни все длинней и длинней,

Уж в поле подруги сбирают полынь.

На сердце печаль у нее лишь одной:

В дом князя войдет она скоро женой.

В седьмую луну звезда Огня

Все ниже на небе день ото дня.

В восьмую луну крепки тростники –

Мы режем тростник и камыш у реки.

Луна шелкопрядов – зеленый тут…

Мужчины тогда топоры берут –

Верхушки со старых срежет топор,

А с юных – зеленый убор сорвут!

Кричит балабан о седьмой луне.

В восьмую – за пряжу садиться жене.

Мы черные ткани и желтые ткем,

А ту, что сверкает багряным огнем,

Что ярче всех и красивей всех,

Мы княжичу в дар на халат отдаем.

К четвертой луне трава зацветет,

О пятой луне цикада поет.

В восьмую луну мы сберем урожай,

В десятую – падают листья, кружа.

И первая вновь наступает луна –

Барсучьей охотой начнется она;

И ловим лисиц мы и диких котов –

Ведь княжичу теплая шуба нужна.

Но вот на облаву выходит рать,

Привычная в пору второй луны, –

Себе поросенка должны мы взять,

А князю мы вепря отдать должны!

Вот время пришло, и о пятой луне

Кузнечика стрекот послышался мне…

В шестую луну донеслось до меня,

Как крылья стрекоз задрожали, звеня.

В седьмую – мы в поле сверчка найдем,

В восьмую – сверчок уже здесь, под крышей.

В девятую он заползает в дом,

В десятую – он под постелью слышен!

В доме замазывать щели пора,

Выкурить дымом мышей со двора!

Крепко закрыто на север окно,

Глиной обмазаны двери давно.

Жены и дети, мы вас зовем:

Год изменился, пришли холода,

В дом свой войдите, живите в нем.

В шестую луну отведать мы рады

Багряные сливы и гроздь винограда.

В седьмую отведать бобы на пару,

В восьмую луну я жужубы сберу.

Мы рис собираем десятой луной –

К весне приготовим хмельное вино,

Чтоб старцев почтенных с седыми бровями

На долгие годы бодрило оно.

Седьмая луна – стала тыква вкусна,

В восьмую горлянки срезает жена.

Девятой луною кунжутные зерна

И горькие травы собрала она.

В запас нарубила и сучьев и дров –

Обед для крестьянина будет готов!

Девятой луною мы ток расчищаем,

В моем огороде прибита земля;

Десятой луной урожай убираем:

Здесь просо, пшеница, бобы, конопля.

Супругу жена говорит своему:

«О муж мой, мы всю нашу жатву собрали,

Работа нас ждет в нашем зимнем дому –

Сбираться в селение нам не пора ли?»

Сбираем мы травы осенние днем,

А ночью глубокой – веревки совьем.

Лишь кровлю поправить успел я – опять

Пора и весенний посев починать!

Лед бьем мы со звоном – вторая луна,

Им в третью широкая яма полна,

И утром в четвертой, как жертву зимы,

Чеснок и барашка приносим мы!

В девятой – вновь иней на травах жесток,

Десятой луной расчищаем мы ток…

У нас на пиру два кувшина с вином,

Овцу и барашка мы князю снесем.

Рога носорога полны вина,

Поднимем их выше и выпьем до дна,

Чтоб жизнь ваша, князь, длилась тысячи лет

И чтоб никогда не кончалась она!

О ты, сова, ты, хищная сова,

Птенца похитила, жадна и зла!

Не разрушай гнезда, что я свила.

С трудом, с любовью я вскормила их,

Моих птенцов, – так пожалей же их!

Пока не скрылся в тучах небосвод,

Кору с корней древесных птица рвет.

Я вью гнездо, сплела из веток вход…

Ужели ты, живущий там, внизу,

Меня посмеешь обижать, народ?

Когтями я рвала траву кругом,

Изодран клюв мой жестким тростником

И всем, что я сбирала, – и потом

Мой клюв был в ранах весь! Но что мне в том, –

Сказала я, – коль не готов мой дом?

Иссякла мощь моих разбитых крыл,

И хвост ослаб – он весь изломан был.

Гнездо в беде; бороться нету сил;

И дождь хлестал его и ветер бил…

Стал голос мой тревожен и уныл.

Мы ходили походом к восточным горам,

Долго, долго мы пробыли там.

И обратно с востока нам время идти –

Мелкий дождь нас мочил по пути.

Но с востока на запад при слове «назад»

Устремились все мысли солдат –

Там сошьют земледельцу привычный наряд.

Рот не сжат[140], не поставят нас в ряд.

Только черви простые теперь поползли

На полях у моих шелковиц…

И одни мы ночуем от близких вдали

Под покровом своих колесниц.

Мы ходили походом к восточным горам,

Долго, долго мы пробыли там.

И обратно с востока нам время идти –

Мелкий дождь все мочил нас в пути.

Дикой тыквы плоды налились и кругом

Обвисают по кровле теперь,

И мокрицы проникли в оставленный дом,

Паутиною заткана дверь;

И олени пасутся в полях у домов

Да мерцают огни светляков…

Как тревожит само это слово «назад»,

И волненье в сердцах у солдат!

Мы ходили походом к восточным горам,

Долго, долго мы пробыли там.

И обратно с востока нам время идти –

Мелкий дождь нас все мочит в пути.

Там, у куч муравьиных, лишь цапли кричат,

Жены дома вздыхают, молчат;

Дома щели заткнули, полы подмели –

Тут и мы из похода пришли!

Плети тыкв одичалых обвили одни

Дров каштановых груду кругом,

И с тех пор, как ушли мы, до нынешних дней

Я три года не видел свой дом!

Мы ходили походом к восточным горам,

Долго, долго мы пробыли там!

И обратно с востока нам время идти –

Мелкий дождь нас все мочит в пути.

Только иволги, вижу, летают вдали,

И лишь крылья сверкают у них…

То невеста сбирается в путь – запрягли

Темно-рыжих коней и гнедых.

Вот уж матерью пояс вкруг стана обвит,

В украшеньях невеста стоит,

И жених ее новый прекрасен на вид –

Что же старый, ужели забыт?!

Были разбиты в походе у нас топоры,

Наши секиры расколоты были в куски.

Чжоуский князь выступает в поход на восток –

Царства четыре границы да будут крепки!

Сколь, о народ, состраданья он полон к тебе,

Сколь о народе заботы его велики!

Были разбиты в походе у нас топоры,

Были расколоты острые наши жезлы.

Чжоуский князь выступает в поход на восток –

Царства пределы к добру он выводит из мглы!

Сколь, о народ, состраданья он полон к тебе,

Сколь о народе заботы достойны хвалы!

Были разбиты в походе у нас топоры,

Наши секиры расколоты были давно.

Чжоуский князь выступает в поход на восток –

Царства пределы крепит он и вяжет в одно!

Сколь, о народ, состраданья он полон к тебе,

Сколь похвалы, восхищенья достойно оно!

Когда топорище ты рубишь себе –

Ты рубишь его топором.

И если жену избираешь себе –

Без свах не возьмешь ее в дом.

Когда топорище рублю топором,

То мерка близка, говорят[141].

Увидел я девушку эту – и вот

Сосуды поставлены в ряд![142]

С девятью кошелями поставлена сеть,

Рыбы там – красноперка с лещом.

Мы увидели князя – был выткан дракон

На одеждах, что были на нем[143].

То над островом правит журавль свой полет…

Или места наш князь не найдет?

Он две ночи с тобой проведет!

Журавли над высокой равниной летят…

Или князь не вернется назад?

Он с тобою две ночи подряд.

Так могли мы на платье с драконом взглянуть..

Князь, в обратный не трогайся путь –

Пусть не льется печаль в мою грудь!

Подгрудок отвисший волк лапой прижал, оступясь;

Отпрянув назад, он ударился тотчас хвостом…

Преславный потомок, велик и прекрасен был князь,

Спокоен и важен, – багряные туфли на нем.

Отпрянув назад, волк ударился тотчас хвостом,

Подгрудок отвисший он лапой прижал, оступясь.

Преславный потомок, велик и прекрасен был князь,

И славе его, как нефриту, неведома грязь!