Читать книгу Сон-да-ветер. Дилогия - Александра Глазкина - Страница 18

Я уже начинаю верить, что сама стихия препятствует моему сближению с Нирой. Тогда, в моей комнате, возле полки со свитками, пришла весть об урагане, рвущемся к берегам Акве. Сейчас, у обрыва, меня вызвали на встречу Смотрителей. Как все некстати! Путь неблизкий, меня не будет на острове почти три дня. И до того, как улететь, я решаю сделать Нире подарок.

– Ой, кто это? – изумленно спрашивает Нира, глядя на забавного белого совенка, которого я держу на вытянутой руке.

Абсолютное дитя, ей-богу! Ну, да, у них-то на побережье таких диковинок не водится. Чайки, ястребы, воробьи, но не совы.

– Это сова. Вообще, совы – ночные животные, но этот мало того, что альбинос, у него еще и ритмы сбились, за что стая его и прогнала. Позаботишься о нем?

Нира подставляет руку, и совенок, моргая янтарными глазищами и смешно перебирая коготками, устраивается на ее предплечье. Нира осторожно гладит его по мягким перышкам и смеется:

– Какой он хорошенький! А что с ним делать? Чем кормить?

Ну, вот, об этом я как-то не подумал. Совы же хищники, а куда этому чуду мышей ловить, если он ночью спит. Ладно, исправим! Я подключаю силу, и на перышках совенка вспыхивают серебристые искорки. Теперь ему не страшны ни голод, ни жажда. Пусть себе живет без забот о пропитании. А Нира уже что-то ему воркует, поглаживает, встряхивает руку. Совенок отвечает ей, крутя головой.

Вот и славно, вот и поладили. Совершенно не к месту всплывает воспоминание, как отец купил своей очередной пассии, которая ныла, что ей скучно, какую-то породистую шавку. Ну, из тех, что носят в сумочках, целуют в нос и наряжают в ошейники со стразами. Не это ли я повторяю сейчас: откупаюсь от внимания Ниры, чтобы она не скучала в одиночестве. А я-то, наблюдая за совиным семейством нынче ночью, думал, что совершаю благое дело. Хотя куда уж проще было наколдовать совенку правильный ритм. Или нет? Животные в ведомстве Терры, и раз уж она позволила совенку превратиться в маленького изгнанника, то вмешиваться не стоило?

Кстати, на встрече Смотрителей нужно еще раз будет прояснить про баланс сил. Я как-то пока еще не очень понял, как все работает. Вот, посылая молнию, я заимствую энергию у Игниса, а он, к примеру, взрывая вулканы, задействует воздушные потоки. Мой остров процветает под невидимой сенью Терры, Акве питает его водами. Но при этом власти менять что-то здесь, в моих владениях они не имеют. В общем, круговорот стихий в природе. Такое ощущение, что у меня, как у бестолкового начальника, «офис» как-то сам по себе работает. А я все же хочу разобраться и не просто слушать и откликаться на внутренние процессы, как при творении волшбы или слиянии с очередным смерчем, а понимать, как я это делаю. Или это – человеческое стремление, неуместное и лишнее там, где я – в стихии?

Задумавшись, я не сразу понимаю, что Нира, отчаявшись словами привлечь мое внимание, уже слегка дергает меня за рукав.

– Можно я возьму его в дом? – спрашивает она.

Похоже, сработало, и она уже полностью переключилась на совенка.

– Конечно, – соглашаюсь я, – пойдем.

Мы проходим в ее спальню и я, по своей инициативе, сотворяю в углу ажурную клетку. Но тут же, перехватив укоризненный взгляд Ниры, меняю клетку на жердь, которую тут же оплетают лианы. Совенок, гукая, перелетает туда и, устраиваясь удобнее, обводит свой новый дом довольным взглядом. Вид у него такой смешной, что мы с Нирой обмениваемся улыбками. Так, тут все улажено.

– Спасибо! – говорит мне она, опять трогая мой рукав, и сквозь тонкую ткань я чувствую легкое подрагивание ее ладошки. В то время, как я один за одним возвожу барьеры, моя юная неискушенная женушка успешно преодолевает свои. Когда-то боялась на меня глаза поднять, а сейчас уже не боится касаться. Я осторожно перехватываю ее руку, наши пальцы сплетаются. И в этот момент, совенок вдруг срывается со своего места и начинает отчаянно хлопать крыльями возле нас, ища, куда приземлиться. Я готов скрутить ему голову за вмешательство, но ничего не поделаешь, момент упущен! И как расценивать его бесцеремонное вмешательство: продолжение череды случайностей или предостережение. Ну, в следующий раз пусть весь мир рухнет, то поцелуй с пухлых губ своей невесты я сорву!

Нира остается в доме, а я опять ухожу, и расстаемся мы мирно, пусть даже несбывшееся стоит между нами, но оно не тягостное, а наполняющее сердце предвкушением. Все, все еще будет у нас! Но на встречу я все же улетаю я с тяжелым сердцем. Меньше всего мне хочется оставлять Ниру сейчас, когда дистанция между нами сокращается. Когда мы делаем первые шаги, чтобы преодолеть дистанцию, возведенную взаимными страхами и предубеждениями. Но, как в любом деле, механизмы запущены, и отказаться от своих обязательств я не вправе. Бриз, провожающий меня, чувствует мое настроение и, в кои веки, сдерживается от нравоучений или шуточек. Просто обещает, что все будет в порядке. Он с готовностью соглашается присмотреть за Нирой. С чрезмерной готовностью, я бы сказал, и меня одолевает смутное раздражение.

Но делать нечего. Вот только не знаю, есть ли смысл предупреждать Ниру и представлять ей Бриза. Что-то изменилось сейчас, она верит мне, и я вижу, что в ней зарождается чувство, пока еще робкое, тихое, но я сделаю все, что в моей власти, чтобы это чувство разгорелось, затмевая солнце. И все же… Женское сердце непостоянно. Кто знает, что взбредет в эту милую головку, пока меня не будет? А вдруг она воспользуется моментом и сбежит?

Лечу на пляж и разношу лодку в мелкие щепки, только водоворот закружился у берега. Нет, ничего я ей говорить не буду. Пусть думает, что я улетел ненадолго. Несмотря на то, что общаемся мы гораздо чаще, о взаимопонимании и, уж тем более, доверии, говорить ох как преждевременно. Нира переменчива, как осеннее небо. То смеется, то отрешенно замирает. То с интересом слушает мои объяснения, то вдруг пугается и уводит разговор в сторону. Сложно мне с ней.

Да и я хорош. Давай, милая, общаться чаще, а потом бросаю ее и сбегаю, только пятки сверкают, ну или что там у меня вместо них. А что мне остается, если с каждым днем меня тянет к ней все больше. Невозможно оставаться равнодушным, когда она рядом, теплая, манящая, легкая. Ее безыскусность действует на меня куда сильнее, чем откровенные зазывные ласки Рины когда-то. Когда мы бродим с Нирой по острову, я рассказываю ей, как тут все устроено, слушаю ее истории о жизни за морем. Но еще чаще – не слушаю, просто смотрю, как в ее волосах вспыхивают солнечные искры, как изящно взлетают ее нежные руки, отодвигая непослушные ветви, как при каждом движении перетекает по ее гибкому стройному телу мягкая ткань платья. Смотрю, и жар разливается по телу.

А Нира-то, похоже, не понимает, с чего я бешусь. У них там, на побережье, девушкам запрещено заводить отношения до того, как пройдет возраст нареченной. Я так понимаю, что и парням запрещено заглядываться на юных дев, говорить им комплименты или признания, не говоря уже о поцелуях и ласках. Чувствую себя извращенцем, хотя, что может быть естественней, чем желание, которое испытывает мужчина к хорошенькой девушке!

Помню, как мы с парнями в колледже ржали над девчонками, млевшими от вампирских сериалов. Ну, тех, где главную невинную героиню обхаживал искушенный вампир, не решаясь ее соблазнить. Для девчонок, похоже, такое трепетное отношение было идеальным примером, а нас, обуреваемых своими подростковыми страстями, они презрительно третировали. Потому я и поддался Рине, что, несмотря на невинность, она меня искусно соблазнила, и потом всегда охотно откликалась на мой зов.

И что делать с девчонкой, которая играет в прятки с оленятами и расставляет по комнатам букеты полевых цветов, ума не приложу! Ждать, когда подрастет и поймет, чего я от нее хочу? Сомнительно. Вот поэтому-то каждая наша прогулка до сей поры заканчивалась моим бегством. Правда, это мало спасает. Мне не нужно видеть Ниру, чтобы знать, что с ней происходит. В какой-то момент я понимаю, что научился чувствовать ее, видеть ее настроение. Светло-серую думку грусти, когда она бродит вдоль берега; радужные всполохи почти детского восторга, когда в руки ей слетает чужой сон; нежно-алое смущение, когда она замечает меня. На мое счастье, липкого сизого страха не было уже давно, с первых дней после прибытия.

После предостережений Бриза я тщательно наблюдал за переменами ее настроения, но не увидел отчаяния. Да, иногда она грустит. Вот когда я сотворил гребень, ясно было, что эта вещь что-то для нее значит, дорогое и памятное, связывающее с прошлой жизнью. Но нет больше слез. Или она просто скрывает их от меня? Неохотно, но решаюсь на не самый честный прием – просто наблюдаю за ней исподтишка, уж остров-то я знаю слишком хорошо, чтобы подолгу оставаться незамеченным. Но нет, все нормально, насколько вообще может выглядеть нормальным человеком, подолгу предоставленный сам себе.

При моем же появлении она явно оживляется, и это мне льстит, пока я не задаюсь вопросом: может она рада не мне, Мико, а просто самому факту, что рядом кто-то есть? Заприте двух незнакомых людей в одной комнате надолго, и они либо перегрызутся, либо влюбятся. Да, она привязывается ко мне, да потому что больше не к кому!

Сегодня, на обрыве, мы говорили о многом и ни о чем. Все эти обещания и витиеватости. Спроси я прямо, она бы в обморок упала от таких откровений. У женщин желание и эмоции перемешаны, к тому же Нира абсолютно неискушенна в плотских делах. Ей невдомек, каких сил мне стоит сдерживаться, сжимая ее в объятиях! Но меняюсь и я. Сначала меня просто тянуло к ней, как тянет изголодавшегося мужчину к хорошенькой девушке. Но сейчас я понимаю, что влюбляюсь в нее. Да, я мечтаю о близости, но разве, кружась над обрывом и слушая ее переливчатый смех, я не был абсолютно счастлив?

Вот только у влюбленности есть один побочный эффект: я начинаю бояться и подозревать, перестраховываться и сомневаться: в ней, в себе, даже в Бризе. Она обещала ждать, но что может измениться за несколько дней? Не самое подходящее настроение для меня сейчас, ведь на встрече я должен быть истинным Смотрителем, спокойным и невозмутимым.

Видимо, два года в чужом мире – слишком малый срок, чтобы полностью перестроиться, иначе почему, думая о ежегодной встрече смотрителей, я называю его не иначе, как дежурным совещанием. Нет, ну а что? Обменяемся информацией о ситуации во вверенных нам регионах, обсудим перспективы взаимодействия и варианты решения проблем, распределим ресурсы. Ладно, я так забавляюсь, вспоминая бизнес-термины просто потому, что улетать мне совсем не хочется.

Глупо быть Смотрителем и поддаваться суеверному страху, но почему-то мне становится тревожно. Вот только я никак не могу разобраться, что именно беспокоит меня: смеющаяся Нира, оставшаяся под присмотром непутевого элементаля или предстоящая встреча, которая, по моим подсчетам, должна была состояться на две недели позже. Если бы я не был тем, кто управляет воздушными потоками, то решил бы, что надо мной сгущаются тучи. Но остров уже далеко позади, и небо выцветает, становится белесым, расчерченным синеватыми холодными всполохами. Смотрители ждут, и о человеческом мне нужно на время забыть!