Читать книгу Сон-да-ветер. Дилогия - Александра Глазкина - Страница 4

– Что, фиговое из тебя божество? – спрашиваю я у своего отражения. Отражение справляется с эмоциями лучше, чем я, поэтому раздраженно шлепаю по водной поверхности ладонью и возвращаюсь к самоубеждению.

Страшная штука, оказывается, установки, заложенные в детстве. Если бы я, как мои друзья, рубился в компьютерные игры, в которых можно прокачать уровень силы, умереть и воскреснуть, сохраниться в нужный момент и сотворить себе оружие из воздуха, я бы сейчас верил в собственную неуязвимость. Но я рос на книжках, которые заботливо подсовывала мне мама.

Из них я знаю, что вмешательство в судьбу чужого мира не приносит ничего хорошего ни миру, ни его спасителю. Я, если честно, до сих пор не до конца верю, где очутился. Попасть на необитаемый остров – абсурд. Попасть на необитаемый остров в параллельном мире – двойной абсурд. Первые дни трачу на то, чтобы обойти этот треклятый остров вдоль и поперек. Исследую каждый уголок, пробиваюсь сквозь заросли, забираюсь в пещеры. К моему тайному облегчению, никто на меня не нападает, не кусает, не тревожит. Иногда мне даже кажется, что заросли услужливо расступаются передо мной, а птицы с ярким оперением почтительно склоняют головы. Даже встреченный мною леопард попятился прочь, отчаянно колотя хвостом по поджарым бокам. Я списываю это на видения от жары, не желая признавать очевидное – Остров и впрямь считает меня хозяином.

Бриз, мой новоявленный гид, терпеливо дает пережить все стадии отчаяния, который испытывает человек, оказавшийся в непонятных условиях. Я разжигаю костры на берегу. Вновь и вновь поднимаюсь на башню в надежде увидеть на бирюзовой океанской глади далекий корабль. Обнаружив добротный дом на берегу прозрачного озерца, впадаю в эйфорию, обшаривая его до последнего уголка. Все мило, уютно, обжито, но ни следа хозяев. Ни записки, ни подсказки, выложенной прозрачной галькой на песчаном полу! Четыре дня я вообще просто сплю и ем, не выходя из дома, изучая содержимое полок и сундуков. Но среди причудливых витых раковин, глиняных горшков и кристаллов не нахожу ничего, что помогло бы мне взбодриться.

Защитной реакцией для меня становятся мысли о прошлой жизни. Воспоминания о детстве, колледже, маме посещают меня все чаще. Лежу на широкой кровати, завешанной кисеей (думал, москитной сеткой, но кровопийц здесь нет) и погружаюсь в прошлое…

Мама учила меня, что нужно полагаться на собственные силы и не ждать милостей от судьбы. Я не очень ей верил. Мы жили в бедном квартале, голодали. У меня был старый комп со слабенькой видеокартой, которая не тянула по мощности модные игрушки. Я злился на мать, хотя понимал, она делает все возможное, чтобы мы жили не хуже других. Но когда пошел подрабатывать, чтобы ей помочь, мною двигали не альтруистические чувства и не сострадание, а вина. Мне было неловко, что я стыдился ее и обвинял в нашей бедности.

А еще, что вполне естественно для подростка, желание одеваться не хуже других, иметь мобильник и нормальную видеокарту. Выбор был не особо велик: мыть машины, собирать бутылки или раздавать флайеры. Все, естественно, с оглядкой, незаконно. Детский труд, и все такое. Собирать бутылки я брезговал, да и алкашей-бомжей боялся. Листовки распространять – скучно. И я выбрал мойку. О сложностях вспоминать неохота, всякое было. Но деньги, пусть и небольшие, стали для нас с мамой неплохим подспорьем.

А спустя несколько лет объявился папаша. И с ходу опровергнул мамины теории о милостях судьбы. Неудивительно, что когда он меня нашел, мне снесло крышу. Я не сразу понял, им двигали отнюдь не нежные родительские чувства, а расчет. Что-то он там не поделил с родственниками и, чтоб не ставить под угрозу бизнес, вовремя вспомнил, где-то у него есть вполне себе готовый отпрыск. Незаконный, но это дело поправимое. Пара сотен на лапу крючкотворам – и вот уже у меня новая фамилия.

Он объявился аккурат в мое восемнадцатилетие. Миллионер, меценат, владелец фирмы, разрабатывающей программное обеспечение для авиакомпаний. Мама возражала, чтобы он забрал меня к себе, но что она могла сделать? Конечно, папочка понимал, что, прежде, чем вводить меня в курс дела, нужно дать мне возможность перебеситься, насладиться внезапно свалившимся богатством, чтобы потом я смог достойно принять на себя груз семейного бизнеса.

Приставил ко мне Отто, и началось наше веселое путешествие по миру. Мы меняли лимузины на яхты, а яхты – на легкие частные самолеты. Останавливались в самых экзотических уголках, куда уже успели дотянуться отцовские амбиции. Мне ненавязчиво давали понять, что у роскоши есть изнанка, и чтобы управлять махиной, мне нужно многое узнать. Но, честно говоря, я учиться не спешил. Предпочитал жадно впитывать новые впечатления, купался, загорал, дегустировал экзотические блюда, тусил с девочками в ночных клубах. Три года потратил на развеселое бездумное существование. И вот, привет, заснул в самолете, а проснулся на острове. Но не на одном из островков Фиджи, над которыми мы летели, а, если верить Бризу, на острове Смотрителя ветров.

Наконец, я смиряюсь. Нет, вовсе не с тем, что мне выпал жребий стать новым божеством неведомого мира. Всего лишь с тем, что с острова я не выберусь и самостоятельно не пойму, что делать дальше. И когда на берегу появляется Бриз, на которого я уже успел пару раз наорать от души, срывая злость, я даю понять, что готов, наконец, его выслушать.

Бриз довольно убедительно демонстрирует мне, что я не сплю, не схожу с ума и не стал жертвой злобного розыгрыша. Он появляется и исчезает мгновенно, обращаясь в ветер. И вновь повторяет, что я и впрямь живу в другом мире и мне суждено стать его новым Смотрителем.

– Богом, что ли? – уточняю я.

Бриз скептически смотрит на меня:

– Богом? Ты создал этот мир? Небо и землю? Людей?

– Нет.

– Тогда ты не бог. В нашем мире, Мико, сложная иерархия. Бог велик и всемогущ, и именно поэтому не может взаимодействовать с людьми. Когда-то, на заре времен, он создал наш мир и самоустранился. И вмешался в его развитие лишь раз, когда стихии воевали за первенство и едва не привели мир к гибели. Тогда наш Творец и создал культ Смотрителей, тех, кто станет посредниками между людьми и стихиями изначальными и их духами.

– Духами? – память услужливо подсовывает мне картинки из компьютерных игр: каменные монстры, феи в струящихся нарядах…

– Стихийными духами. Я – один из них.

– А я, значит, Смотритель? Над стихиями?

– Над воздушной стихией, Мико. Ты повелеваешь ветрами, можешь вызывать и усмирять бури и шторма. Сможешь, – поправляется он, – когда постигнешь силу.

– И какие бонусы мне полагаются по статусу?

– Бонусы? – Бриз недоуменно морщит лоб.

Ах, да, откуда волшебному существу знать сленг современного бизнеса?

– Особенности, дары, привилегии.

– Ты становишься неуязвим для любых болезней. Тебя нельзя ранить или убить… человеку.

Сложно не заметить паузу.

– А не человеку?

Бриз отводит взгляд:

– Кроме тебя, Мико, есть еще Смотритель Огня и две Смотрительницы – Воды и Земли. Все одинаково сильны, кроме тебя сейчас. Так что, вздумай кто из них замыслить против тебя недоброе, они могут причинить тебе вред.

Замечательно. И что мне теперь, воду не пить, костер не разводить? Запереться в своем белой башне и ждать нападения? Но Бриз настроен оптимистично:

– Тебе не о чем тревожиться, Мико. Если нарушится равновесие, пострадают все. Поэтому остальные дождутся, пока ты вступишь в силу.

– А если я откажусь?

Готов поклясться, что в его светлых глазах мелькает раздражение, человеческая эмоция, неуместная для воздушного существа, коим он вроде является. Но тут же лицо его становится безмятежным.

– Тогда, к моему большому сожалению, тебя признают недостойным высокого жребия и призовут нового преемника. А тебя… – он делает красноречивую паузу – отправят к местным жителям, лишив памяти обо всем, что ты здесь увидел.

– То есть, не убьют? – уточняю я с надеждой.

– Не убьют, – соглашается он, – но, подумай сам, какой смысл в том, чтобы променять жизнь Смотрителя на удел простого смертного?

Если честно, я уже начинаю путаться во всех этих закономерностях. Интересно, нет ли здесь какой-нибудь книги, что ли, с подробным описанием мироустройства? Погуглить не на чем? В любом случае, обсуждать тему возможного противостояния с неведомыми мне Смотрителями больше не хочется. Вернемся к приятному.

– А что еще я смогу?

– Ты научишься переходить из материального тела в состояние своей стихии.

– Летать?

– Можно сказать и так. Ты просто становишься потоком, средоточием воздушной сущности.

– И буду жить долго и счастливо. Стоп. Так что, я становлюсь бессмертным?

Бриз пожимает плечами:

– Долголетие тебе гарантировано. Насчет бессмертия не могу сказать точно. Пока еще ни один из твоих предшественников не задерживался здесь дольше, чем на несколько веков.

Для меня это все равно, что вечность. Когда я смотрел фильмы или читал о бессмертии, там лейтмотивом звучала мысль, что все рано или поздно приедается, а вся прелесть жизни именно в ее ограниченности, конечности. Только зная, что умрем, мы можем наслаждаться тем, что нам дано – дышать, любить, путешествовать. Но сейчас перспектива невероятно долгой жизни, где смерть – не более, чем пустой звук, представляется мне весьма радужной. И только потом до меня доходит, что сказал Бриз.

– А куда же делись мои предшественники? Ну, кроме того, что сбежал. И куда он, собственно, сбежал? И почему сбежал, если все так радужно, как ты расписываешь?

Бриз пожимает плечами. Жест настолько человеческий, что у меня не в первый раз возникает мысль, что все-таки он – обманщик. Обманщик, который умеет становиться ветром. Да уж.

– Я не помню, Мико. Да и кто бы стал объяснять мне свои мотивы! Что главное в нашей стихии?

– Ээ, легкость?

– Верно. В отличие от своих братьев-ветров, я привязан к берегу. Мне не дана свобода летать по миру и наслаждаться его разнообразием. А прежнему Смотрителю нужен был собеседник. Для меня пребывать в человеческом теле стало забавой, возможностью разнообразить свои дни. Ну и, чего уж там, способом тешить тщеславие. Согласись, приятно знать, что являешься приспешником своего Властителя. Но я не терзал его расспросами, и каждый следующий день – всего лишь новый день. Сейчас я храню часть его памяти. Должно быть, так он решил облегчить свой уход и твое вступление в силу. Но я чувствую, что все это – чуждое мне. Я хочу передать тебе память и вновь стать самим собой.

Беззаботным ветерком. Понятно. Что ж, не мне, пришлому, судить о странностях здешнего мироустройства. Помогает разобраться, и на том спасибо!

– И что мне нужно делать теперь? Ну, чтобы принять память и силу? Стать новым Смотрителем?

У Бриза светлеет взгляд. Неужели ему и впрямь так тяжело нести бремя носителя информации. Бумажный самолетик, которого принудили быть компьютером. На мгновение меня обуревает гнев за то, что мы вынуждены подчиняться воле неведомых сил, но, к сожалению, срываться мне не на кого. Не на Бриза же, после его откровений? Я вспоминаю Отто, над долготерпением которого открыто издевался, и только сейчас понимаю, что за своей развязностью скрывал жуткую неловкость от того, что мне кто-то служит. Хреновый из меня правитель, чего уж там. Но если я сейчас помогу Бризу, это станет своего рода искуплением. Принять ответственность за четвертую часть мира – слишком размытая цель. А вот помочь одному человеку, ну, или кто он там, мне вполне по силам. Как не устает повторять папаша, в любом деле главное – найти правильную мотивацию!

– Так что делать-то? – повторяю я.

– Пойдем к башне, Мико. Я покажу.

Дорога к белой башне занимает несколько часов, и каждый из них дается мне с трудом: узкие проходы между скал, тропки на каменных козырьках, под которыми – пропасть, мосты из лиан, норовящие расползтись под ногами в любой момент. Высота, высота, высота. Если остальной Остров, как трехмерная карта, услужливо расстилается мне под ноги, то переход к башне всегда – преодоление. О том, что это неслучайно, я догадываюсь, когда Бриз раскрывает мне условия перехода от простого смертного к статусу Смотрителя.

– Издеваешься, да? – мрачно говорю я, вцепившись в перила.

Мы стоим на площадке, открытой всем, пока неподвластным мне ветрам, и только хрупкие, ажурные перила отделяют меня от бездонного ущелья. Дна не видно, там клубится странный сизо-сероватый туман. Ущелье, в которое, по версии Бриза мне нужно спрыгнуть, чтобы раскрыть свою воздушную сущность.

Он отводит взгляд, и ко мне возвращается прежняя подозрительность: сейчас откуда-нибудь высунутся операторы с камерами и белозубый ведущий весело объявит, что я – достойный участник очередного реалити-шоу. Последний, блин, негерой.

– У тебя есть время привыкнуть к этой мысли, Мико. Но исход неизбежен. Рано или поздно, но стихия позовет тебя, и ты не сможешь противиться. Только страх, преодоление заберет больше сил, и не все возможности могут проявиться сразу. Если ты раскроешься, то все пройдет гораздо приятнее и спокойнее.

Словно демонстрируя, что мне предстоит, он разбегается и… На площадке больше никого нет, а в воздухе передо мной раскручиваются цветные спирали, рисуя причудливый, манящий узор. Я чувствую, как где-то в районе солнечного сплетения возникает раздражающее чувство, как будто кто-то щекочет меня перышком. Да, я понимаю, что Бриз прав, но пока страх разбиться сильнее, чем вера в мое перспективное всемогущество.

– Почему так? – спрашиваю я, когда он возвращается.

– Я не знаю, Мико. Но, посуди сам, ветер – это полет. Как ты научишься летать, если боишься прыгнуть?

– Ты сказал, еще есть время? Сколько времени? И от чего или до чего мы ведем отсчет?

– Три месяца до совета Смотрителей. Старик призвал тебя и исчез, оставив тебе возможность освоиться. Но потом… потом, если ты не явишься на встречу, остальные могут почуять неладное. И если к тому времени ты не овладеешь силой, то…

– Ладно, я понял!

У меня нет ни малейшего желания вновь выслушивать об угрозе со стороны неведомых мне существ. Итак, три месяца. Ну что, папочка, тренируем навыки планирования, как ты хотел? Обратный отсчет. Месяц на то, чтобы нарастить полученную силу. Месяц на получение и освоение навыков. Две недели я уже потратил на никому не нужную рефлексию. Итого, у меня пара недель в запасе, чтобы решиться и прыгнуть с этой чертовой башни. На то, чтобы поверить, что я не разобьюсь, а взлечу! Кстати, о чертях и возможной гибели.

– А как у вас с адом и раем дела обстоят?

– С чем? – переспрашивает Бриз.

Так, понятненько. Христианские догмы не достигли сего благословенного мира.

– Ну, вот, если я… если человек, умирает, что с ним дальше? С его душой?

– Если человек вел презренную, недостойную жизнь, то он исчезает без следа, обращается в ничто. Если же он заслужил, то после смерти его душу принимает под покровительство Сомния, давая ему шанс переродиться.

– Сомния? Еще одно божество?

Бриз косится неодобрительно, но одергивать меня не решается. Вот и молодец, пусть привыкает к субординации! Я еще, конечно, не Смотритель, но, по сути, я тут главный, а Бриз – мой подчиненный, так ведь? Я от его богов пока никаких благ не видел, чтобы испытывать к ним почтение и трепет!

– Сомния – венценосная супруга Бога-творца, главенствует над царством духов и сновидений. Она ведает тайнами рождения и ухода, дарует знамения. В ее власти – открывать врата между мирами.

Так вот, значит, кому я обязан своим появлением здесь! Врата она открыла!

– А с ней Смотрители общаются?

– Нет, Сомния, как и Бог-Творец, не проявляет своего присутствия в мире. Только дает в сновидениях подсказку, знак или символ, который поможет выбрать путь.

Так, уже проще. С наличием невидимой и неосязаемой богини мне смириться проще, чем с воплощенными стихиями! По крайней мере, с этой стороны можно угрозы не ждать. Я не из тех наивных людей, которые придают значение снам и лезут в сонники, чтобы понять, к чему снятся зеленые кошки и красные облака. Можно жить спокойно. Жить, пока не прыгну. Ну, а там уж, как повезет – или я стану ветром, или душа моя отлетит к доброй богине.

Тут я замечаю, что Бриз как-то бледнеет. Вернее, становится прозрачным.

– Что с тобой? – пугаюсь.

Он улыбается:

– Все в порядке, Мико. Я отдаю тебе часть знаний, и ко мне возвращается легкость! Я благодарен тебе, что ты спрашиваешь и принимаешь ответы. Тяжела участь, которая тебе не уготована. Сейчас мне становится легче. Ты позволишь мне летать? Настает мое время.

Ого. Раньше он исчезал, не прощаясь. А сейчас разрешения спрашивает! Что-то определенно меняется. Успокоенный, что с ним все в порядке, и я не останусь один, без уже ставшего привычным спутника, облегченно вздыхаю:

– Конечно, лети!

Бриз разбегается и исчезает. На этот раз никаких радужных потоков, просто я вижу, как волны на побережье меняют направление и несут свое пенное кружево в океан. Огненное кольцо до сих пор горит ровным светом, и все кружатся водовороты. Может, там ютятся остальные Смотрители? Ждут, пока строптивый новичок присоединится к их дружной компании?

Я подхожу к краю, всматриваюсь в пелену под ногами. Что, ж. Когда-нибудь и я полечу. Сейчас я почти верю в это!