Читать книгу И вот дракон вышел - - Страница 12

За окном мерно шумел дождь. Казалось, что он шумел повсюду – по карнизу, в голове Георгия и по всей Москве. Рядом с ним лежало белое обнаженное тело девушки. Она повернулась к нему и посмотрела своим кошачьим взглядом из–под накрашенных ресниц.

– Таша, я плохой человек?

– Очень плохой, Гоша, – засмеялась Таша, – Негодяй!

– Шутишь?

– Нет, – сказала Таша, растянувшись на постели, – Все про тебя говорят, что ты никого не любишь.

– И это меня делает плохим человеком?

– Бессмысленным. Но не волнуйся, я тоже плохая. Такая же, как и ты, поэтому нам с тобой так просто и хорошо.

– Наверное, ты права, – задумался Георгий, посмотрев на красивое тело Таис, – Я плохой человек.

– Да не переживай ты из–за этого! Живи моментом, другой возможности уже не будет. Кстати, а что это была за девушка, на которую ты так упорно смотрел?

– Ревнуешь?

– Нет, я же знаю, что ты ни в кого не влюбишься.

– Тогда это не имеет никакого смысла.

– Твоя правда, – сказала Таис и потянулась к нему, чтобы поцеловать, но он отвернулся.

– Я сказал, что это не имеет никакого смысла.

– Ты про что? – Таис широко раскрыла глаза, испугавшись, а потом опомнилась и серьёзно посмотрела на него: – Что ты имеешь ввиду?

– Я закажу тебе такси.

– Почему? – Таис схватила его за плечи, – Ты можешь объяснить, почему?

Но Георгий молчал и улыбался.

– Ты – придурок, Гоша! Со своими гребанными тараканами: вошь ты или право имеешь. Сейчас с тобой потрясающая женщина, которая готова для тебя на всё, и её ты хочешь выставить за дверь?

– Таис, давай без драм. Спасибо за всё, но сейчас тебе лучше уехать.

Нагая она вскочила с кровати и яростно схватила валяющуюся одежду на полу, но первым делом, конечно, нацепила на себя яркий красный берет.

– Такси ждёт тебя у подъезда, номер – ноль два шесть. Запомнишь?

– Ты – слабак, Гоша, – говорила она, одеваясь, – Просто картонка, даже со своим чувствами разобраться не можешь. Ты же знаешь, что Андрей влюблён в меня и понимаешь, как ему будет больно, когда он об этом узнает.

– Что ты выдумала? Хочешь рассказать ему?

– Он вчера уже всё понял сам, идиот! Ты понимаешь?

Таис с ненавистью посмотрела на него ещё раз, поправила головной убор и сказала уже без злобы:

– Почему ты такой чёрствый? Разве кто–нибудь из нас сделал тебе зло?

– Нет, – он поднял плечи и ушёл на кухню, не проводив её до двери.

– Ну, ты и скотина, конечно, – крикнула она громко на весь дом, – Фак ёр селф, Гоша. Слышал? Чао!

Да, если бы Георгий не врал своему психотерапевту, тот бы давно смог помочь ему. Может, это и могло иметь какой–то смысл несмотря на то, что ему становилось смешно, при одном упоминании Фрейда и его комплекса Эдипа. Психотерапевт же, Виктор Петрович, вместо сеансов просто воевал с ним, вытягивая из него хоть какую–нибудь информацию. За то, что Гоша попал в июле в участок, доктору сильно прилетело от Александра Валерьяновича. «Я за что тебе плачу бабки?» – кричал на него бизнесмен, а тот старался как можно спокойнее отвечать, что он видит прогресс и что сейчас опасно отказываться от терапии.

Но как лечить пациента Г. он теперь не знал. Уже больше семи лет они вели беседы, и кажется, что теперь к своему пациенту требовался новый подход. Виктор Петрович задумался о том, что Г. переносит на него роль отца, с которым у него вечная борьба. С матерью вообще много проблем – та, видимо, не хотела этого ребёнка. Ранняя беременность, сепарация, нереализованность и нежеланный ребёнок, к которому у неё так и не проснулись материнские чувства. Бабушку он воспринимал, как маму – её смерть тоже сильно повлияла на пациента Г. Брошенный ребёнок. От сюда страх близости и боязнь потери, Г. по возможности избегает ситуаций, где его ждёт отказ.

Виктор Петрович и раньше это знал про пациента Г. Но что–то в нём поменялось, это точно. И это наконец–то может стать первым шагом к выздоровлению.

На самом деле от Виктора недавно ушла жена к мужчине, который младше её саму на пятнадцать лет. И он сильно переживал из–за этой несправедливости. Он думал, что это он, когда состарится, уйдёт к молодой девушке, но почему–то ни одного предложения не поступало. «Я всегда была о тебе лучшего мнения», – сказала она на прощание, чем сильно задела доктора. «Если ты меня любишь, зачем тогда уходишь к этому мальчишке? Давай всё обсудим», – говорил он ей, а она качала головой: – «Слишком поздно, Витя». Как он, психотерапевт, мог не заметить в ней эти перемены?

В дверь постучалась секретарша и сказала, что пациент Г. пришёл и ждёт его в коридоре. Виктор Петрович, натянув профессиональную улыбку, надел очки–пустышки и попросил пригласить пациента в кабинет.

Как только Георгий зашёл, доктор на мгновение потерял самообладание. Вид пациента был хуже, чем обычно – легко было не заметить в нем перемены, но у Виктора Петровича был наметан глаз, несмотря на всё, он всё–таки был специалистом.

– Соболезную, – сказал доктор, протянув руку для приветствия, – Я знаю, что у вас умер дедушка недавно. Вы с ним стали довольно близки.

– Спасибо, – равнодушно сказал пациент Г., усаживаясь в слишком удобное кресло.

– Ну, что, – доктор хлопнул ладонями по коленям, он старался поддерживать хорошее настроение и не смотреть на экран телефона, дожидаясь сообщения от жены, – Рассказывайте, что произошло с вами в этот месяц, пока мы не виделись.

– Ничего особенного, – сказал пациент Г.

– Ага, – доктор сделал запись в дневнике: «Моя жена мстит мне за что–то, это точно», – Вы сделали КТ головного мозга? У вас есть подозрение на сотрясение?

– Всё в порядке, – сказал пациент и отдал ему документы из больницы.

– Хм, – доктор задумчиво посмотрел на томографию и подумал: «Бессердечная, что же теперь со мной будет. Она же половину нажитого захочет отсудить». Потом помотал головой и вернулся к терапии, – Как так случилось, что вы на похоронах упали в яму?

Георгий выдохнул, представив, как долго будет протекать этот час, и внимательно посмотрел на Виктора Петровича. Уже семь лет они каждое воскресенье мучили друг друга и никакого толка в этом не было.

– В этом нет никакого смысла, – наконец–то сказал пациент.

– Извините, что? – доктор улыбнулся: «Это что–то новенькое».

– Нет смысла, говорю. Да вы и сами всё это знаете.

– В чем нет смысла? В жизни? – по–доброму и снисходительно сказал ему доктор, – И что вас натолкнуло на эту мысль? Я вас предупреждал не брать в руки Сартра, а вы, видимо, меня не послушались.

– Я его не читал. Мне кажется, что я всегда это знал, но понял только недавно.

– И когда это «недавно» наступило? – сказал доктор, заинтересовавшись, стараясь не спугнуть его откровенность.

– Не важно.

– Если не важно, может, скажете?

– Я просто увидел себя со стороны, свою жизнь. И понял, что без меня всем было бы куда проще. Вам, допустим, моим родителям и всем остальным тоже.

– Вам надоело жить? – доктор снял очки–пустышки, – Вы понимаете, что я имею право сказать об этом в специализированную службу, ведь это потенциальная угроза жизни?

У Георгия зазвонил телефон в кармане брюк, он мельком посмотрел и сбросил звонок.

– Кто это был?

– Андрей.

– А почему не взяли трубку?

– Я ему потом перезвоню.

– Вернемся к разговору, – сказал доктор, мысленно принимая решение, как вести себя с пациентом Г.

– Я уже всё сказал, мне нечего говорить.

– Вы не выйдете из этого кабинета, пока я не удостоверюсь, что вы не причините себе вреда, это уже моя доля ответственности. Я, как лечащий врач, должен вас обследовать.

– Если я вас напугал, то извините, – пациент расплылся в улыбке, – Трудный месяцок вышел, понимаете? Я очень устал.

– Ваша мама звонила мне на днях, – сказал доктор, наблюдая за реакцией пациента, – Она за вас очень переживает. Говорит, что вы поменялись сильно, поругались с отцом и тот на вас очень зол. Из–за чего, как вы думаете?

– Из–за правды, которую отец не хочет признавать.

– А вы эту правду признали?

– Я? – пациент Г. задумался, повернув голову на бок, – Я тоже эту правду не признал. Пока что.

– И что теперь вы будете делать с этой правдой? – спросил доктор.

– Я… добьюсь того, чтобы она перестала быть тайной. Ведь она часть меня, я, может, только начинаю осознавать, кто я такой на самом деле.

– И это будет иметь смысл?

– Определенно. Так и передайте Александру Валерьяновичу.

Что такое правда? И как важно нам знать правду о себе и своих предках, об истории своей родины? И где эта правда?

Георгий весь вечер провёл в интернете, разыскивая больше информации про Евгения Ярового. И нашёл его на сайте посвящённому жертвам Большого террора среди палачей той несчастной деревни. На его счету было несколько сотен расстрелянных.

Русский, партийный, рост выше среднего. Пленен, погиб под Будапештом.

Но по документам Ярового в братской могиле лежит другой человек – Феофанов Максим, имя которого его предок присвоил. Интересно, каким был тот человек? Как он выглядел? И кто плакал, когда он не вернулся с фронта?

Им овладело странное чувство – ему хотелось капаться в этих кровавых документах, дойти до самой черной страницы. Он открыл на сайте галерею расстрелянных на Коммунарке, где под каждой фотографией была написана краткая биография – имя, возраст, место проживания и работы, национальность, образование, партийность и статья. Чаще всего попадалась статья пятьдесят восьмая.

Он нашел и своих однофамильцев – их было больше ста человек. Расстрелянные, ссыльные. Возможно, что кто–то из них мог быть его дальним родственником.

Георгий смотрел на эти лица, и многие из них казались такими знакомыми, как будто их он встречал на улицах или в институте. Киномеханики, переводчики, инженеры, простые рабочие, священники, писатели, математики, студенты – все они были так похожи на него самого, что становилось страшно.

За что?

Почему?

Сколько у людей могло быть ещё счастливых дней впереди?

Это были лучшие умы страны. И их убили. А кто остался?

Я.

А что делал отец в девяностые? И за что его так ненавидят в Калязине? Георгий вбил в поисковике его имя, решив найти правду. Хотя знал, что если начнёт искать, то найдёт скелетов в шкафу, с которыми потом невозможно станет жить.

Статья «Король Тверских свалок» рассказывала о бизнесе Феофанова Александра Валерьяновича и о том, на чем выросло его богатство в девяностых. Одна журналистка в 1998 году провела расследование – ходила легенда, что пропавших без вести людей можно найти в земле под отходами на свалке. Инсайдер рассказал ей, что криминальные группировки платили ему за площадку для совершения «казни», и отец делал вид, что не знает, что там происходит. После публикации статьи на свалке произошёл невероятный по масштабам пожар, и тогда сказали, что из–за аномальной жары. А сама журналистка погибла исчезла, и как писали уже в другой статье, что её пытались ограбить, но случайно убили, а где–то написали, что она утонула. Журналистку звали Лиана.

Если это всё правда, то, что теперь делать, Георгий не мог понять. Отец и прадедушка – одна кровь, его кровь. В голове отец разделился на двух разных людей – на Папу и на Александра Феофанова из статьи.

Сколько людей должно было погибнуть, чтобы родился он? Сотни! Георгий на мгновение представил всех этих людей, стоящими за его спиной, и ему стало страшно. Перехватило дыхание. Оставшись наедине с призраками, Георгий почувствовал панический страх. Он хотел знать правду, но пока не мог её осилить без чьей–либо помощи.

Георгий весь затрясся, отчаянно хотелось даже не плакать, а выть от боли.

Непослушные пальцы с трудом набрали номер Андрея и ему ответил женский голос:

– Гоша!

– А с кем я говорю?

– Приезжай скорее к Андрею, скорее! Это Ева! Мы ещё на концерте… Неважно! Он, он… Господи!

– Что случилось?

– Господи, быстрее приезжай! Он заперся в ванне, говорит, что не хочет больше жить. Пытался повеситься. Приезжай, пожалуйста, мне страшно. Я боюсь, что он что–то с собой сделает.

– Еду! Пиши, если что. Я мигом.

Через пятнадцать минут Георгий уже стоял возле двери коммунальной квартиры на Покровке. Ему открыла столетняя бабка, она равнодушно посмотрела на него и крикнула: «Люда, это татарчёнок пришёл». И, споткнувшись о спящую кошку, Георгий влетел в коридор.

На полу возле двери плакала Ева, а бабка, не обращая на неё внимания, взяла с собой кошку и медленно ушла на кухню. Увидев Георгия, Ева в испуге поднялась с места и рассказала о ситуации. Час назад ей позвонил Андрей, чтобы попрощаться. Она прибежала к нему и нашла его лежащим на полу без сознания с веревкой на шее. Испугавшись, что он мертв, она нащупала пульс и поняла, что он живой. Андрей очнулся от обморока и, увидев её перед своим лицом, зарыдал. Он попросил перенести его в ванну и быстро закрылся, чтобы завершить начатое дело.

– Он говорил что–то про Ташу и тебя, – прошептала Ева.

– Андрей! Андрей! – закричал Георгий, пытаясь открыть замок в двери, – Это я, давай без дураков, открывай дверь!

– Уйдите, оставьте меня одного, – зарычал Андрей нечеловеческим голосом, – Гоша! Как ты мог? Я же люблю её!

– Ничего не было, – Георгий посмотрел на Еву, которая тотчас отвела взгляд, – Ты же знаешь, что я её терпеть не могу.

– Она мне всё рассказала Гоша! Что вы переспали с ней ещё полгода назад на мой день рождения! На мой день рождения! Ты тогда сказал, что просто вам в одну сторону было в такси ехать, и я тебе поверил, Гоша!

– Ничего не было, повторяю, – Георгий ёжился от того, что врёт, – Да она та ещё стерва, думаешь, что у неё других не было? И тебя одного она ждёт?

– Что ты делаешь? – тихо произнесла Ева, – Андрей, родной, выходи. Если хочешь, я приготовлю тебе что–нибудь. Потом погуляем, на улице прекрасная погода.

– Никому я не нужен, – сказал себе Андрей, – Зачем вы меня хотите спасти? Прогуляемся, а потом вы уйдёте и все будет так, как раньше. Я не могу больше жить, мне так тяжело.

– Всё, хватит, – сказал Георгий и стал выбивать дверь плечом.

На третий раз старая деревянная дверь поддалась и отворилась. Андрей лежал в ванне – на шее у него краснел след от веревки, а его глаза залила кровь. В руке его было лезвие, он наспех пытался порезать вены.

– Стой! Нет, – закричала Ева и бросилась к нему, пытаясь его остановить. Но всё же он успел полоснуть себя один раз. Полилась кровь, и он закричал от боли и испуга, что у него получилось. Георгий снял с себя майку и затянул её жгутом чуть выше раны.

– Вызывай скорую, – закричал Георгий и посмотрел на свою окровавленную руку, которая мертвой хваткой держалась за Андрея. В голове нарастал навязчивый гул.

– Больно, как больно, – стонал Андрей.

Ева достала телефон и дрожащими пальцами набрала телефон скорой, пока Георгий пытался привести в чувство Андрея, который постепенно терял сознание:

– Смотри на меня, – Георгий пытался перекричать гул в голове, – Ну ты и натворил делов! Не засыпай, хорошо? Теперь жить будешь у меня. Я тебя не брошу, не бойся.

– Прости, прости, – повторял Андрей, – Я так жалею. Мне так больно! Моя рука, моя спина…

Скоро приехали фельдшеры и увезли Андрея в больницу. А бабка стояла в стороне и гладила кошку, которая отстранено наблюдала за происходящим: «Люда, Люда, а кто это убирать будет?».