Читать книгу Бремя Милосердия - Марк Астин - Страница 14

Широко раскинулся Тайн. Туда и сюда между островами и берегами снуют по нему лодки, развозя по причалам пассажиров. Причалы и набережные громоздятся фасадами разноцветных, разных по высоте и форме зданий, здесь и там пестрят оригинальные, стильные и порой остроумные вывески заведений, маня зайти внутрь. За восемнадцать лет, прошедшие со дня принятия запретившей супермаркеты и магазины Декларации, повсюду место уродливых, суетливых торговых центров заняли уютные рестораны, ресторанчики, кафе, питейные, столовые, бутербродные, закусочные… Всех возможных форматов и ценовых категорий, от аристократических клубов до грошовых столовых, разных кухонь, разных стилей – только выбирай. И, конечно, больше всего заведений всех мастей облепило набережные Тайна.

На самом бойком месте, на набережной Лидии Мессингер, 14, зажатый меж старинных особняков, приютился ресторанчик. Не слишком большой, вовсе не вычурный, – но едва ли не самый известный в Анвере. Официально место называлось «Все секреты Джулии», но все в столице и далеко за её окрестностями всегда называли его исключительно «у Эви». Отчасти потому, что за всю историю существования ресторана никто так и не выяснил, кто же такая Джулия и какое отношение имеет она к вывеске, а отчасти – потому что образ хозяина всегда был частью образа заведения. Строгий, подтянутый, слегка прихрамывающий ресторатор часто сам встречал гостей, был немногословен и приветлив. А его кухня – исключительно на высоте. К каждому из праздников годового Восьмеричного круга он изобретал новое блюдо. Каждый посетитель стремился засвидетельствовать хозяину своё почтение и благодарность за прекрасно проведённое время. Мэтр Эви никому не отказывал в общении, выслушивал мнения, рассуждения и излияния, знакомился, вникал… Так уж получалось, что его знали все. И он знал всех.

Это было одно из немногих мест универсальной публики – здесь любили посидеть и представители аристократии, и учёные находившейся неподалёку Академии, здесь регулярно собирались несколько столичных филологических и философских кружков, а помимо всего прочего сюда стекались, как на паломничество, гурманы всех званий, социальных классов и занятий. Пассажиры лодок и гондольеры побогаче брали на вынос знаменитую выпечку «от Эви», парочки забегали за мороженым… Словом – нигде больше не сыскать было бы столь разношёрстной публики.

Тридцать пятый день месяца Йат выдался студёным и ветреным. Туман, лёгший ночью, схватился морозом, превратив мостовые в каток, зябкий ветер гонял сухую листву, струилась позёмка. Небо, с трудом просветлевшее к полудню, тут же начало темнеть. Уютный ресторанчик под вывеской с портретом улыбающейся немолодой дамы был заполнен до отказа. Любому прохожему в такой неприветливый день хотелось зайти в тепло и заказать чашку горячего шоколада – или чего покрепче.

Очевидно, именно таким желанием руководствовался очередной посетитель – ничем не примечательной внешности человек в сером пальто. Свободных столиков не было, но мэтр Эви, хозяин заведения, тут же обратился к нему и проводил его в дальний конец зала. Там за маленьким столиком для двоих сидел представительный господин средних лет. Дорогой чёрный костюм-тройка, тёмные очки, совершенно скрывающие глаза, толстая сигара и элитный виски – парочка аристократов по соседству полагали, что джентльмен из академических кругов, а несколько учёных, собравшихся за соседним столиком, были уверены, что он из числа аристократов.

Неприметный человек коротко поздоровался и сел за столик, заказав горячий шоколад.

– Выкладывайте, – кивнув, произнёс человек в чёрных очках. Голос у него был необычный – мягкий, словно бархатный, со странными обертонами.

– Проверено всё, сэр, – сказал пришедший. – Этого человека нет ни в одной из баз данных Империи.

– Вы уверены? – Спросил его собеседник, затягиваясь.

– Не был бы уверен – не пришёл бы. Все данные по неприкасаемым Ламби, отдельно – по тем из них, что носят на лице отметки.

– Умерших проверяли?

– Да, сэр.

– И этот человек не покидал пределы Марки, верно? Но при этом в Марке его нет?

– Всё куда сложнее. Согласно документам, такой человек вообще не рождался, не жил и не умирал на территории Империи за последние 100 лет.

– А раньше? – Усмехнулся человек в очках.

– А раньше нет данных, сэр.

– Хорошо. – Господин в очках отсалютовал собеседнику стопкой виски и осушил её. – Вы пока свободны. Проверьте ваш счёт.

Его собеседник молча кивнул и, оплатив напиток, вышел из ресторана. А господин в чёрных очках остался. Несколько минут он курил сигару и пил виски в одиночестве. А потом в кресло напротив, без всяких приглашений, уселся высокий парень в клёпаной кожаной куртке, с очень длинными огненно-рыжими волосами. Он снял с плеча гитарный чехол и аккуратно повесил его на спинку кресла.

– Приветствую, мой друг, брат и наставник.

– Здравствуй, дружище.

Пожилой господин с улыбкой снял очки. Глаза под ними оказались глубокими, большими, тёмно-карими. Их пристальный, несколько жёсткий взгляд встретился со взглядом светло-карих глаз молодого человека.

– Рад вас видеть.

– Взаимно, Энжи. Однако это настораживает меня. Как ни прискорбно, обычно мы находим время поболтать только если что-то стряслось. Давай, порадуй меня, скажи, что я ошибаюсь.

Подошёл официант и принёс заказанное молодым человеком вино. Двое за столиком сидели друг напротив друга, задумчиво глядя друг другу в глаза. Посетитель постарше курил сигару. Оба молчали.

– Стряслось, я полагаю, как раз по вашей части. Что это за история с делитером в Ламби? Неприметная Стража с ног сбилась, пытаясь найти человека, протащившего в Марку контрабанду.

– Только вряд ли это контрабанда.

– Вы уверены?..

– Пока нет. Брат Мёрэйн в данный момент как раз занимается этим.

– И?.. – Рыжий музыкант подался вперёд.

– Ты ещё начни шевелить губами и делать руками пассы, Энжи. – Тёмные глаза его собеседника прятались в глубоких тенях, упавших на лицо. – И давай-ка лучше о твоих новостях. Как прошёл концерт?

– Лучше не бывает. – Парень без улыбки пригубил вино. – Делаю что могу: пою о Высших мирах перед толпой зевак, размениваю Серебро на медь. Словом, верен своему обету: жить, чтобы рассказать сказку. Рву струны, сражаюсь словом, мастерю сны…

– И кидаешься в шпану файерболами.

Музыкант наконец улыбнулся.

– Они надолго запомнят этот урок.

– Не так давно инквизиция тобой сразу бы заинтересовалась.

– Инквизиции больше нет.

– Мир изменился ещё не так сильно, Аэнгрин Ти Феррет. – Тёмные глаза напротив полыхнули, будто в них на миг отразились огоньки светильников. – Было довольно неразумно с твоей стороны демонстрировать на столичных улицах подобные феномены.

Молодой человек опустил янтарный взгляд в бокал.

– Вы, молодёжь, меня иногда поражаете, – господин в костюме вздохнул. – Что ты, что Мина. Близнецы… Эх. Близнецы никогда не дружили с головой. Ведёте себя ну как дети, честное слово. Ладно. Не думаю, что ты искал меня для того, чтобы я читал тебе нотации. Выкладывай, Энжи.

Аэнгрин Ти Феррет поднял глаза.

– А вам не кажется странным, что на улицах Анвера творятся подобные вещи? А?

Взгляд глаз по ту сторону столика стал более пристальным.

– Хотя бы одна здравая мысль среди всего этого безумия. Продолжай.

– Со времён Войны мир изменился, возможно, не так сильно, чтобы мы могли окончательно открыться, но всё же достаточно сильно, чтобы уличная преступность стала нонсенсом. А после принятия Декларации, когда многие целенаправленно занялись илипингом – у нас были самые лучшие показатели, и динамика с каждым годом была всё позитивнее и позитивнее! По всем законам Меа, тому, что произошло на мосту этой злосчастной ночью – вообще неоткуда было взяться! Понимаете? И тут компания молодых людей начинает вести себя так, как ведут себя люди Нижних миров. Странно?

Пожилой собеседник ответил еле заметным одобрительным кивком.

– Что ты выяснил?

– «Инферно».

– Ты всегда любил красивые словечки. Не соизволишь объяснить, что значит это?

– «Ад». Наречие не нашего мира. Более точного названия для виртуальной игры, которая открывает двери восприятия в один из Нижних миров, не придумаешь.

– Вот, значит, как. Игра?

– Виртуальная игра. В неё играли молодые люди, которых я встретил на мосту. И, судя по данным полицейских расследований за последнее время – это не первый случай, когда игроманы, проходящие «Инферно», ведут себя… Хм… Неадекватно.

– Брат Аэнгрин, разве доступ к полицейским архивам находится в вашем ведении?

Рыжеволосый парень снова опустил глаза.

– Ты опять за своё, Энжи. Сколько раз я должен повторять, что ментальное хакерство может стоить дорого не только тебе, но и Ордену – если попадёшься кое-кому, кто тоже слушает Меа? Играешь с огнём, Энжи. Играешь с огнём… Впрочем, как всегда… Ты продолжай, продолжай.

– Я исследовал игру. Она сделана по мотивам произведений Тони Виспера. Земля. Помните?

– Это то Отражение, где люди пустили в ход атомную бомбу и уничтожили планету?

– Нет, вы путаете, мессир. Другая вероятностная линейка. Там бомба в ход ещё не пущена, но тоже проблем хватает. И насилие на улицах – не самая худшая из них.

– И ты полагаешь, что всплеск агрессии связан с игрой?

– А вы полагаете иначе? Если называть вещи своими именами, игра представляет собой информационный портал между нашим миром и миром Земли. Виспер, как очевидец, как носитель кода информационного поля Земли, являл собой ключ. Люди, прикасающиеся своей мыслью к образам Нижнего мира, начинают жить по его законам. Наполняют Меа мемослайдами и сценариями оттуда. Наш мир отяжелевает и опускается Вниз.

– Книга Виспера не делала из людей негодяев. Ты думаешь, с помощью игры можно создать более мощный эгрегор?

– Хуже. Много хуже, мессир. Не эгрегор. Ветер Меа.

– Что?! – Пожилой господин на миг утратил своё спокойствие, резко подавшись вперёд.

– Между книгой и рефлектором есть большая разница. Когда человек читает книгу или смотрит кино, он не может достичь полного сопереживания. Всегда остаётся одно «но». «Но» заключается в том, что как бы человек ни увлёкся, он никогда не может забыть о том, что его зовут, скажем, Сэйрас, и он живёт в городе Анвере в 27 году 4 антавы 93 раиля. Даже если он идентифицирует себя с героем книги – эта идентификация не абсолютна. Даже мемокинематограф не решает эту проблему: человек может видеть картинку, слышать звуки, ощущать запахи и тактильные переживания, за счёт чего его вовлечённость больше, чем при чтении или просмотре обычного фильма, но он не способен полностью поставить себя на место героев. Многие века индустрия развлечений мечтала о том, как обойти или разрушить этот барьер. Рефлектор делает именно это. Игрок вводится в состояние транса при помощи ряда ультразвуковых вибраций, запускающихся автоматически после того, как он подумает или скажет кодовое слово – ключ вхождения. После этого его сознанию предлагается набор символов и паттернов, отсылающих к информационному контенту достаточно сильного и разработанного эгрегора. Программа синхронизации в рефлекторе усовершенствована по сравнению с программой обычного меатрекера. Она выводит восприятие человека не в ТРИП, как при обыкновенной синхронизации, а на уровень сэйдамического «Я». И создаёт героя, органичного для реальности игры – и одновременно адекватного личности данного человека. Наш Сэйрас перестаёт быть Сэйрасом из Анвера. Он становится тем, кем он был бы, если бы жил в заданной реальностной парадигме. Эта личность во всём созвучна его душе – у неё тот же психотип, тот же стиль мышления, те же реакции и вкусы. Реалистичность картины, которую воспринимает сознание человека в этом состоянии, ничем не отличается от реалистичности обычной действительности, заставляет переживать происходящее полностью, всей глубиной своих реакций, выбрасывая в информационное поле такой же мощный ментально-энергетический импульс, как от соприкосновения с действительностью. Со всеми выходящими. Люди начинают мыслить так, как если бы они были жителями Нижнего мира, а не гражданами Империи. Как если бы для окружающей реальности было характерно насилие, борьба, враждебность, ксенофобия, эгоизм.

– Мы предполагали… Неужели до этого и впрямь дошло?!

– Если бы я мог лгать.

Молодой человек расстегнул один из белых браслетов, сковывающих запястья, и положил на стол руку ладонью кверху. Собеседник снял перчатку, его ладонь накрыла ладонь парня.

– О, Великая Мать, – тихо проговорил он, когда их руки разъединились. – Что ты предпринял, Энжи?

Парень уставился на старшего товарища честными янтарными глазами.

– Ничего особенного, мессир. Сегодня утром мне стало известно, что какой-то неизвестный хакер заблокировал личный портал, на котором выложена игра, и теперь никто не может войти в неё. Ну, кроме обладателей копий, разумеется.

– Это не вполне этично. Не говоря уже о законности.

– Вы меня осуждаете?

– Нет. Это, скорее всего, лучшее из того, что можно сделать, пока мы не разберёмся с ситуацией.

– А мы разберёмся?

Пожилой господин, который, было, собирался уйти, снова посмотрел на рыжеволосого музыканта.

– А для чего, по-твоему, существует Орден?

Он поднялся из-за стола и направился к терминалу оплаты счетов. По пути с ним невзначай едва не столкнулся торопящийся куда-то хозяин заведения.

– Аккуратнее, Эви, мой дорогой. – Посетитель любезно поддержал его под руку. И добавил шёпотом: – Мне не понравилось, как на нас смотрел вон тот гражданин за столиком у окна. Разберитесь, что за птица.

И вышел на темнеющую набережную, по которой мчались сухие листья. Морозный ветер резал щёки, как нож.

– Ну и погодка, да, сударь? – Приветливо кивнул один из завсегдатаев, вышедших следом.

– Не то слово, любезнейший, – произнёс пожилой господин вполголоса. – Кажется, и впрямь поднимается ветер.