Читать книгу Бремя Милосердия - Марк Астин - Страница 6

У парня были крашеные волосы. Говорят, эта мода пришла в Эрендер из-за моря, от ламбитов – они там все красятся, делают татуировки, натирают кожу каким-то маслом и вообще чего только не вытворяют со своей внешностью…

Надо же, сколько ненужных мыслей может промелькнуть в голове за один миг. У парня были крашеные волосы. Почему-то это было важно, в глаза так и бросались тёмные корни, отросшие из-под искусственных блондинистых прядей.

Он смотрел на них не отрывая глаз. На них, а не на пистолет.

Он не представлял, что драка будет такой. Это было как в рефлекторе, как в книгах про Землю – только наяву. Поначалу ему было очень страшно. Потом он вошёл в раж. Желание причинить вред опьяняло, и он больше не чувствовал боли, получая удары… Всё вокруг смешалось: кто-то кого-то остервенело бил головой о камень, кто-то пинал ногами чьё-то тело, кто-то лежал на земле… А потом внезапно оказалось, что все стоят и смотрят на него, а он направляет дуло в затылок крашеному блондину…

Рука с пистолетом словно сведена судорогой. Он чувствует, как напрягся этот парень – конечно, не знает, что пушка стреляет силиконовыми шариками. Он выстрелит. Пусть этот ублюдок хотя бы на одну секунду почувствует – каково это! Он выстрелит, и силиконовый шарик долбанёт этому уроду в его крашеный затылок. Только почему-то он не может сделать ни одного движения. Оружие… В его руке оружие. И он должен выстрелить в человека. Нет… Это же только силикон. Это же только игра.

А они смотрят. Они думают, что он слабак, не мужчина. Что он – не их круга… Что он как девчонка… Вот сейчас Дэн скажет: «Этот только и умеет, что играть. В игрушке рисовать драки и бои за справедливость. А как доходит до того, чтобы реализовывать свои идеалы в реальной жизни – так опускает руки…»

Дэн шагнул к нему.

– Дай-ка ствол, – произнёс он.

Грохнуло, шибануло назад. Тёмные корни и белобрысые отросшие волосы… И красное. И серое. Повсюду… А потом крашеный стал заваливаться вперёд…

Он не помнил, как спустил курок. Он не помнил, о чём он думал в этот момент… Кажется, о том, что он не может позволить Дэну себя опередить, что нужно доказать – он смог… Он точно знал, что не думал о Лёхе. И о крашеном парне, кажется, тоже не думал. Он думал о силиконе. Там должен был быть силикон… Силикон, а не боевые патроны.

Теперь он не мог отпустить пистолет. Он хотел отбросить его, но не мог разжать руку – пальцы не слушались. Повсюду серое и красное. Горло сжалось. Он проглотил слюну, ещё одну, но от этого стало только хуже. Подступило к гортани. Он задыхался. Упал на четвереньки, и его стало рвать.

Мёрэйн резко сел на полу, схватившись за горло и хватая воздух. Болела голова. Все внутренности ходили ходуном. Взяв контроль над телом, кое-как удалось унять тошноту. Он со стоном рухнул обратно на пол. Висок взорвался пронзительной, пульсирующей болью. Перед глазами всё побелело.

– Вэддан кричал? С вэдданом всё в порядке?

Надо будет нарушить ламбитский обычай и вместо плетёной циновки повесить на входе в свою келью дверь. С замком изнутри.

– Со мной всё в порядке, мастер Гоода, – ответил Мёрэйн шёпотом, который ему самому показался воплем. – Мне просто приснился кошмар.

– Вэддан Мёрэйн имеет невысокое мнение о мастере, если думает, что мастер не понимает, что означают кошмары вэддана. Случилось что-нибудь важное? Произошло преступление?

Иногда мастер Гоода напоминал хищную птицу, которая кружит и высматривает падаль или лёгкую добычу. Вот сейчас Мастер Стражи был особенно похож на такую птицу. А ещё Мёрэйна никогда так сильно не раздражала его манера изъясняться, подражая мастеру Оррэ Таита. Последний говорит обо всех, включая себя, в третьем лице по той причине, что для рацио каладэ чуждо восприятие понятий «я» и «ты», мастер же Гоода стилизировал свою речь намеренно. Мысль о том, чтобы хоть в чём-то походить на д’анаари, была для Мастера Стражи сладкой… Как говорят в народе, – сладкой, как меарийское прикосновение.

– Считает ли вэддан, что необходимо подготовить к рейду отряд Стражи?

– Нет, мастер… – Каждое слово стоило невероятных усилий. – Это не здесь. Это Эрендер… Анвер.

С трудом поднявшись, Мёрэйн уставился в темноту. Над морем бушевал шторм. Внизу грохотало море.

Он был одним из двух живых существ на форте, кто после случившегося остался в стороне от хаоса и суматохи, не изменив обычному распорядку дня. Вторым был вернувшийся под вечер мастер Оррэ Таита, д’анаари. Этот наставник воинов из расы каладэ даже не заметил, что с воротами форта что-то не так. Когда ему рассказали о случившемся, он сделал жест, могущий, в переводе на человеческую систему невербальных сигналов, означать пожатие плечами, и сказал, что не в силах понять того возбуждения, которое испытывают люди, когда кто-то пытается прервать линию их биологического существования.

– Зачем вы меня искали, мастер Гоода? – спросил Мёрэйн.

– Мастеру нужно поговорить с вэдданом, – старик очень плавно для своего возраста опустился на пол и едва уловимо поморщился. Едва уловимо, но Мёрэйн, в отличие от него, способный видеть в темноте, заметил это выражение, сопровождавшее чувство досады от необходимости садиться на холодный каменный пол: циновок и покрывал в келье Мёрэйна не было. Как не было и лампы, чтобы зажечь спасительный свет, который отгородил бы от темноты безвременной зимней ночи.

– Братству удалось выяснить, что за оружие было у убийцы, – не теряя своей обычной важности, сообщил старик.

– И что же?

– Дематериализующее устройство. Делитер – уничтожитель существующего. Ордену известна такая технология, не так ли?

– Нет. – Мёрэйн вспомнил, как пару часов назад докладывал магистру Ордена о происшествии. Ему стало крайне не по себе, когда он заподозрил, что даже магистр Альвэ не знает, с чем ему довелось столкнуться на ламбитском форте. Впрочем, о том, что знает, а чего не знает магистр Альвэ, Мёрэйну, как всегда, оставалось только гадать: магистр не имел обыкновения делиться своими мыслями, вместо этого он имел обыкновение расспрашивать других об их мыслях, из-за чего Мёрэйн всегда чувствовал себя не на высоте.

– Орден знает только, что мы имеем дело с изобретением Тени, – сказал Мёрэйн вслух.

– Вот как? – Заинтересовался мастер Гоода. – Откуда, пусть вэддан расскажет, Ордену известна информация, ведомая исключительно особым службам Империи, специалисты которых потратили годы работы на изучение ресурсов Соседей?..

Мёрэйн с трудом подавил в себе поднимающееся бешенство. Когда он плохо себя чувствовал, человеческая глупость могла его иногда раздражать.

– Специалистам служб не пришлось бы тратить годы на разведку, – процедил он сквозь зубы, – если бы специалисты служб сообразили бы, что дематериализация основывается на физике информационных полей Ти, Центрального Меа, которая ещё не изучена человеческой наукой… – Он остановился, увидев подавленность старого человека. Вспомнил о том, что Гоода родился в начале третьей антавы, и добрая половина его жизни прошла до открытия доктора Уаилдбона. – Простите. Дело в том, что ти-технологиями на данный момент обладает только одна из цивилизаций нашего мира. Тень.

– Неужели? – Взгляд, который самому Гооде казался пронизывающим, вперился в Мёрэйна.

«А старик знает больше, чем понимает», – подумал тот.

– Я сказал – технологиями, мастер Гоода, – подчеркнул Мёрэйн. – Если вы о моём… ммм… умении… моём и мне подобных… то, видите ли, мы проделываем такие вещи без помощи каких-либо устройств, улавливаете разницу? Если бы Ордену было так нужно вас убить, как вы только что предположили, – как вы думаете, вы бы сейчас разговаривали со мной?

Мастер Стражи сжал губы и сцепил пальцы. Ему было холодно в продуваемой зимним ветром, пустой келье ведуна. Ему было неприятно сидеть на голом полу и беседовать в кромешном мраке с существом, которое, в отличие от него, может видеть в темноте. Ему было здесь очень и очень неуютно. Какое-то время они молчали.

– Братство в затруднительном положении, – проронил наконец старик. Очевидно, решил пока отложить версию причастности Ордена к покушению на его жизнь. – Что Ордену известно о том, с чем мы столкнулись?

«Так бы сразу», – подумал Мёрэйн.

– У каждой вещи, которая существует в материальном мире, – сказал он вслух, – есть свой информационный код. Без него вещь не может существовать. Это Слово, прописанное в Тексте реальности – в Меа – на одном из высоких уровней информационной структуры. Мы называем этот уровень Меа словом Ти. Он на ступень и несколько подуровней выше полей Сэйда.

Мёрэйн сделал паузу, потому что старый мастер снова едва уловимо поморщился: разговоры о тонких материях были ему неприятны.

– Мне продолжать, мастер Гоода?

– Пусть вэддан продолжает, – важно кивнул старик.

– В мирах, цивилизации которых не имеют прямого доступа в Меа, есть так называемые компьютеры, – продолжил Мёрэйн. – Вы наверняка о них читали.

Мастер Гоода кивнул, вяло удивившись осведомлённости вэддана. Далеко не все коменданты Стражи читали произведения Виспера.

– Компьютеры – это примитивные устройства для обработки информации, интересные, однако, тем, что по своему принципу работы они во многом прозревают принцип алгоритмов работы с Меа. Для того, чтобы на экране появился шарик, программист пишет программу шарика – полный набор информации о шарике. Этот информационный код хранится в компьютерной памяти в виде файла, текст которого показался бы любому непосвящённому набором иероглифов непонятного языка. И, одновременно, благодаря ему существует шарик, видимый на мониторе – объект понятный и узнаваемый.

Мёрэйн протянул руку. В воздухе над его ладонью, ярко вспыхнув всеми цветами радуги во тьме, повис шарик.

– Информационный слепок шарика, – продолжал Мёрэйн, – создан в Меа на уровне Ти, уровня формул. Он составлен вот здесь, – Мёрэйн показал на свою голову свободной от шарика рукой, – прожит, запечатлён, сформулирован вот здесь, – рука указала в центр груди, – и проявлен здесь, – рука обвела вокруг. Благодаря этому вы видите то, что видите. Более-менее ясна аналогия?

Мастер Гоода недовольно кивнул, и Мёрэйн в который раз внутренне отругал себя за неумение вести диалог.

– Чтобы убрать какую-то вещь – необходимо знать её код, её Имя, как принято говорить у тех, кто работает с Меа. А потом стереть это Имя из Текста.

Шарик над рукой Мёрэйна исчез, и келья снова погрузилась во мрак.

– И что происходит? – Спросил мастер Гоода. – Что происходит с вещью?

– Она исчезает… – Мёрэйн невольно сделал паузу, не столько ради эффекта, сколько подбирая слова, дабы этот эффект смягчить, – исчезает из ткани реальности. Импульсная волна расщепляет сам информационный прототип вещи. Материя распадается на уровне субмельчайших частиц, высвобождая некоторое количество энергии.

Он внимательно глянул на старика, определяя, какое впечатление произвело сказанное. В своё время самому Мёрэйну это знание далось тяжелее всего. Небытие приводит в ужас, если попробовать постичь его смысл. Понять, что ворота не разрушились, не разбились на мелкие кусочки, а именно перестали быть – страшно… Но Гооду, похоже, впечатлило другое.

– И каково количество энергии, получаемое таким способом?

Мёрэйн пожал плечами.

– В зависимости от того, каких масштабов был объект… Например, дематериализация ворот форта Гира Мооны при наличии соответствующих трансформирующих устройств была бы способна обеспечить, к примеру, электричеством всю территорию Ламби на несколько недель… Очевидно, Тень создала эту технологию для избавления от технических отходов…

«И на случай конфликта с недоразвитыми расами», – мысленно добавил Мёрэйн. Вслух при людях такое говорить не стоило.

– …И получения энергии для обеспечения своего быта.

– Если бы человек только владел подобным… – Прошептал Гоода не то в ужасе, не то в благоговении.

– Мастер Гоода, эта вещь сейчас при вас, ведь верно? – Резковато прервал старика Мёрэйн. Гоода вперил в него неподвижный взгляд.

– Отдайте его мне.

Мёрэйн протянул руку. Черты Мастера Стражи перекосились. Он поспешно встал. Мёрэйн скользящим движением поднялся тоже. В проёме окна над морем змеёй прошла молния, и на миг келья высветилась ослепительным светом, по полу метнулись длинные тени.

– Отдайте его мне, – напевно повторил Мёрэйн. Главнокомандующий попятился, зажав кулак в складках ассари.

Мёрэйн шагнул к нему. Он знал, что в наступившей после сполоха темноте старик всё равно чувствует тяжесть его взгляда.

«Не заставляй меня это делать, – мысленно взмолился Мёрэйн. – Только не сейчас».

– Отдайте его мне, мастер Гоода, – повторил он в третий раз, очень мягко. – Именем Ордена.

Небо в окне разорвала ещё одна молния, белая вспышка вновь высветила келью, и в её свете Мастер Стражи увидел не тот образ, в котором он знал вэддана Мёрэйна. Вместо лохматого мальчишки с ясными синими глазами перед ним стоял некто – резкое, суровое лицо, глубокие провалы глаз, пряди с проседью… Незнакомец был выше и сухощавее Мёрэйна, облачён в длинное одеяние жреца. На груди у него горела серебром восьмиконечная звезда.

Не в силах вымолвить ни слова, мастер Гоода вынул из складок ассари прозрачную трубку и протянул её. Вспышка погасла, и келья провалилась во мрак. В темноте запечатанная в перчатку рука того, кто стоял перед мастером, мягко взяла предмет.

– Спасибо, мастер Гоода.

«Ещё и издевается, нежить», – яростно метнулось в голове у Гооды. Он гадал, не было ли привидевшееся галлюцинацией. Мёрэйн вздохнул. Старый мастер понятия не имел, что слышал сейчас искреннюю благодарность. Как и не знал о том, что произошло бы, не отдай он чужестранное изобретение по доброй воле.

– Необходимо выяснить, каким образом к человеку попала засекреченная техника Чужих, – нарушил главнокомандующий затянувшееся молчание. – Мастер Гоода допросит заключённого.

– Я допрошу его, мастер, – сказал Мёрэйн, сделав ударение на первом слове. – Завтра на рассвете.

Старый мастер без лишних споров (а это было на него не похоже) простился с ним.

Оставшись один, Мёрэйн выскользнул из кельи и отправился в грот. Там его никто не потревожит.

Опустившись на песок, он положил перед собой прозрачную трубку. Небольшой прибор из нанопластика ещё помнил лёгкие прикосновения тонких, многофаланговых и многочисленных пальцев на отростках перепончатых крыльев, заменяющих руки его изготовителям. Куда более нежные, чем прикосновения человеческих пальцев. Всё пульсировало их энергией – многие и многие существа касались прибора на его веку. Долго Мёрэйн смотрел на вещь, долго касался её, перемещая сознание по уровням Меа. Он изучал информацию о каждом атоме, каждом электроне, каждом кванте материи прибора, о функциях каждой мельчайшей его частицы. Он узнавал, кем он был создан, о чём думали его создатели в тот момент, какое у них было настроение и физическое состояние, как были в тот миг расположены звёзды и какая погода царила в мире. Его сознание неторопливо изучало каждый мем этой информации – пока он не стал устройством по имени делитер, пока не понял отдельно взятый, именно этот делитер, пока не овладел сутью этого делитера и не нашёл Слово этого делитера. А затем он удалил Слово из Текста.

Небольшой прибор из нанопластика исчез, не оставив следа.

Мёрэйн поднялся и вышел из грота на скалу. Внизу ревело море. В разломах скал гулко вздыхали волны.

Мёрэйн подошёл к краю, развернулся спиной к пропасти, раскинул руки и упал навзничь. Так падают в мягкую перину.

Он упал спиной в мягкую перину, о которой только что подумал. Перину из облаков. Белые, посеребренные звёздным светом, они бугрились мягкими складками, вздымались холмами, башнями и горами самых причудливых очертаний. Какое-то время Мёрэйн валялся, подкидывая вверх пушистые хлопья. Потом, поднявшись на ноги, побрёл к горизонту по колено в облаках, обходя взметнувшиеся вверх облачные горы и клубящиеся облачные расщелины, а кое-где с разбега перепрыгивая через разрывы, в которых на головокружительной высоте внизу бушевало море, подсвеченное молниями. Гроза клубилась ниже, под корнями облачных гор. Вверху раскинулось небо с зимними созвездиями. Мёрэйн не смотрел на них: звёзды Сэйда обманчивы. Здесь у него были другие ориентиры. Одна-единственная Звезда влекла его сейчас, и он шёл по протянутому к нему тонкому лучу незримого света, словно по серебряной путеводной нити. В физическом мире даже для современных кораблей нужен не один день, чтобы покрыть расстояние между континентами. Не говоря уже о том, что в физическом мире не походишь по облакам… Но в Сэйде шаг невесом, а дальние пути коротки.

Вот внизу показался берег Эрендера – восточного континента. Вот блеснула ширь реки Тайн, своими каналами и проливами делящей на двенадцать частей столицу Империи, Анвер, Город-над-рекой. Со следующим шагом перед глазами Мёрэйна возникло окно во флигеле высокого старинного здания. Мёрэйн потянулся к окну, опёрся руками о деревянную раму. За рамой была комната, сочетавшая черты кабинета и гостиной. Освещённая тёплым светом камина и канделябров, со стенами, сплошь завешанными картинами, с мягкими, глубокими креслами, с лимонным деревом у окна и роялем в глубине, она была настолько же уютна, насколько аскетична была его собственная келья. В креслах за покрытым узорной скатертью столом сидели двое мужчин. Один из них, улыбчивый и светловолосый, в свободной белоснежной блузе с пышными рукавами и чёрных брюках, непринуждённо развалился в кресле, закинув ногу на ногу. Он держал в пальцах высокий бокал. Вторым был болезненного вида человек в сером костюме, с нервным лицом и неестественными движениями, он зябко кутался в плед.