Читать книгу Бремя Милосердия - Марк Астин - Страница 19

Это был заснеженный рассвет. Здесь, в Империи, климат куда холоднее, чем в Ламби, и всё это время, которое они с Ниаэ провели здесь после приезда и поступления в Академию, они не могли налюбоваться на красоту зимнего города. Особенно им нравилось гулять по Триумфальному мосту. Огромный мост, перекинутый через необъятный Тайн (в путеводителе он читал, что это самое широкое место реки), был построен Первым Императором в память о Триумфе Империи в Последней войне. Соединивший два берега Тайна и четыре речных острова, мост ознаменовал то, что Вольный Город Анвер стал центром объединённого Эрендера. С тех пор прошло 160 лет, и столица Империи раскинулась по обоим берегам, а острова обросли новыми усадьбами, дворцами, садами и парками, которые с высоты лежали как на ладони…

Каменные парапеты моста были здесь и там увенчаны бронзовыми скульптурами, изображавшими гербы правящих домов Эрендера – всех тех, кто участвовал в Объединении. Витые лестницы, ведущие на мостовые башни, были украшены узорными чугунными решётками с изображениями диковинных зверей и птиц. А уж сами башни были и вовсе произведением искусства… Больше всего им нравилась та, что выходила на Заостровную сторону – она смотрела прямо на восток, и с неё было так хорошо любоваться восходом, стоя высоко над городом! Ниаэ очень любила эти прогулки. Облокотившись о парапет, она могла часами любоваться на то, как меняется цвет зимнего предрассветного неба, как постепенно светлеют волны могучей реки, и где-то далеко за городскими предместьями розовеет край небосклона… Вот наконец поднимается Хоурэ – из-за снежной взвеси и почти постоянного тумана над Тайном его диск кажется огромным. Багровый, распухший от туманов и снега шар мягко, устало сияет сквозь марево, низко бредя над городом, полным повседневных забот. Здесь, в отличие от Ламби, никто не встречает его торжественными песнями, никто не кланяется, не складывает руки в молитве, подняв глаза к небу, чтобы почтить его путь, чтобы хоть немного поддержать его, ведь у него уже совсем почти не остаётся сил подняться на небо. В Ламби каждый считает своим долгом сказать хоть одно благодарственное слово, чтобы теплом своего сердца поддержать умирающее солнце. Но здесь все заняты делом. Здесь всем некогда.

Двое ламбитов подолгу стояли на башне моста – порой до тех пор, когда усталый Хоурэ, пробредя у края неба по короткой дуге, едва не касаясь городских крыш, снова погружался в Тайн.

Но сегодня шёл лёгкий снежок, и когда стало ясно, что восхода видно не будет, они спустились с моста и, решив пройтись, побрели куда глаза глядят по извилистым анверским улочкам. Скоро они оказались в предместье. Так далеко от Академии и общежития они ещё никогда не забирались. Насколько он помнил из путеводителя по Анверу, этот квартал назывался Заостровным – потому что напротив него посередине реки тянулся громадный Кленовый остров – самый большой из анверских островов. На острове был заброшенный, дикий парк – они всё мечтали как-нибудь туда попасть. Это было проблематично, потому что на Кленовый вело только два моста, один соединял одичавший остров с целой группой других островов и лежал на пути, слишком путаном для приезжих, а другой вёл на остров как раз из предместья, но он был разрушен во времена Последней Войны, и теперь от него осталась только сиротливо торчащая на берегу полуразрушенная башня.

– А пойдём посмотрим на башню от Старого моста, – сказала Ниаэ. – может быть, там и часть моста сохранилась? Это эрендерцы, с их представлениями о ловкости, думают, что разрушенный мост непреодолим, но для парочки ламбитов… – Она игриво рассмеялась.

К разрушенному мосту из предместья вела узкая тропка, петлявшая по берегу реки. Дома и сады вдоль неё скоро закончились, и только старая башня, как одинокий зуб, высилась впереди, перед береговой излучиной… Вблизи она оказалась ещё более ветхой и унылой, чем казалась издали. И в ней было что-то зловещее. Рухнувшая кровля дышала сыростью, обломки моста, выглядевшие так, будто они еле-еле держатся на трёх уцелевших опорах, обрывались широким провалом прямо над фарватером. Под ними катила серые, холодные волны река.

– Пойдём отсюда, – сказал он.

– Погоди. Давай залезем внутрь! Смотри, тут дверь даже не закрыта…

Внутри башня была ещё более неприятной. Холодные стены сочились влагой, наверх вела полузаваленная каменная лестница. Но больше всего ему не понравилось то, что всюду было намусорено: пол был усеян окурками, на ступеньках валялись какие-то ошмётки…

– Ниаэ, давай лучше уйдём, – начал он, и умолк: свет, падавший из двери за их спиной, вдруг затмился.

– Ребята, кажется, у нас тут гости, – прорычал хриплый голос. – Эй, вы, а ну стоять. Вы куда сунуться вздумали? Вам никто не объяснял, чьё это место?

Обладатель голоса вошёл внутрь, засветив диодный фонарь, отчего глаза тут же резанул свет. Следом в дверь лез ещё кто-то.

– Гляньте, да это же ламбиты!

– И притом бабы!

– Не, баба из них одна. У них просто мужиков от баб не отличишь…

– Эй, что уставились? Правда, у вас там так принято – чтобы баба с несколькими мужиками? А? Всюду развели свои порядки. А мы вам сейчас покажем, кто тут хозяин.

Ниаэ испуганно взяла его за руку. Всё происходящее было не реально, не правильно, странно…

О чём-то подобном им доводилось только слышать, да и то, они не верили, когда путешественники рассказывали, что за морем бывают люди, которые могут принуждать женщин к сексу и нападать на других людей из-за того, что те принадлежат к иному народу. В Марке такого никогда не бывало… И когда они ехали в столицу, чтобы учиться в Академии, им говорили, что такого теперь не бывает и в Эрендере. Потому что наступила Новая Эра…

Несколько теней двинулись на них. В резком свете фонарей он разглядел раскрасневшиеся хари, омерзительные усмешки…

Они побежали вверх по лестнице. Наверху был завал, и пришлось ползти. Ниаэ ползла первой. Он захлёбывался комьями земли вперемешку со снегом, сыплющимися из-под её ног.

Он сам не понял, как выбрался наружу. Он полз и полз, содрав кожу на руках, измазавшись и почти задохнувшись, а когда выбрался из лестничного колодца, увидел Ниаэ… Она пробиралась по висящим над водой балкам моста. Он кричал ей, но она не слышала, и лезла всё дальше, быстро, будто не замечая того, что под ней – только узкая, обрывающаяся в пропасть балка… Он попытался пойти за ней, но у него соскользнула нога, и он не смог заставить себя пойти дальше. Он не мог пошевелиться от ужаса, и так и стоял, глядя, как она пыталась перепрыгнуть через провал посередине… Как её маленькое тело в измазанном землёй зимнем ассари цепляется за обломанную балку, и, соскользнув, летит вниз…

А потом он спустился обратно и бросился на них. Пара двинэйских сюрекенов, которые он взял с собой в Эрендер как реликвию и носил под курткой, распороли горло первому и второму, а третьему он вцепился зубами в глотку, и грыз… Его пытались оттащить, били ногами, его били ножом в спину – а он всё грыз, захлёбываясь кровью, грыз, пока кто-то не воткнул нож особенно глубоко – и тогда у него остановилось сердце.

Мёрэйн очнулся, задыхаясь. Овладев сознанием, приказал глупому сердцу, остановившемуся, было, работать дальше. Сердце послушно забилось. Боль в спине и в ладонях скручивала тело. Боль в теле, которое не было повреждено. Боль, которой не должно быть… Но она была. Он поднёс руку к глазам – кожа на ладони была содрана, раны кровоточили.

Оглядел свою келью, вникая взглядом в узор рисунка на стенах. Выровнял дыхание. Привёл в порядок мысли. Фантомная боль медленно отступала: до тела наконец-то дошло, что оно цело и невредимо, а ощущения, которые пережил его хозяин, принадлежат вовсе не ему…

– Вэддана опять мучают кошмары?

Никогда ещё, пожалуй, он не был настолько рад видеть Мастера Стражи.

– В Эрендере беспорядки.

– Вот как. – Гоода опустился на пол, скрестив ноги. – Было бы, несомненно, лучше для Стражи, если бы вэддан видел сны о том, что происходит в Марке. Особенно если бы вэддан увидел во сне, где искать контрабандиста.

– Может, вы оформите официальный заказ на то, какие у меня должны быть сны? – усмехнулся Мёрэйн.

– Шутки вэддана не слишком уместны, – процедил Гоода. – Наше положение весьма мрачно. Уже многие наши бойцы прошли меаграфию – но мы до сих пор не можем идентифицировать разыскиваемого.

– И что вы полагаете?

– Мастер Гоода полагает, что прибор неисправен. Он мог выдать изначально неправильную информацию о преступнике.

– Ага. – Мёрэйн был сильно не в духе после того, что произошло во сне. – Когда человек не может чего-то объяснить логически – проще всего считать, что техника даёт сбой.

– Вэддан может логически объяснить ситуацию, быть может? – В глазах старика уже отчётливо мелькнуло нечто похожее на ненависть.

– Нет. Я и не берусь объяснять.

– Тогда, быть может, вэддан готов принести другую пользу Страже?

– Смотря в чём она будет заключаться. – Мёрэйн посмотрел в глаза мастеру, и тот отвёл взгляд. – Я уже сказал, что не буду взламывать сознание ни в чём не повинных людей.

– Меаграф неисправен, – не отвечая прямо, сказал Гоода. – Полученные из памяти вэддана данные допроса необходимо проверить на другом устройстве.

– Шутите? – Мёрэйн поднялся с пола, подхватив парку и укутываясь в неё. – Единственный меаграф, который есть в Ламби, кроме нашего, находится на самой Эмокабэ!

– Вот именно. – Мастер Гоода тоже поднялся. – И вэддану следует отправиться на границу. В виду неотложности дела, вэддану придётся поехать на базу Эмокабэ Короткой Дорогой. Комендант Ёнсе направил письмо коменданту Эмокабэ о перемещении вэддана, с распоряжением пропустить вэддана через нижние ворота. Как только Гира Моона получит ответ, вэддан пустится в путь.

– Это не имеет смысла. Наш меаграф исправен. И он показал именно то, что видел парень.

– Вэддан отправится на границу, – глядя в сторону, проговорил мастер Гоода тем тоном, каким всю жизнь разговаривал с подчинёнными. – В таком случае Стража, по крайней мере, сможет предоставить отчёт о проделанных мероприятиях…

– А, ну ясно. Я должен потерять семь дней, шляясь по подземным туннелям на край света туда и обратно просто для того, чтобы вы имели право сказать губернатору, что сделали всё, что могли.

Мастер Гоода раздражённо глянул на Мёрэйна, но ничего не произнёс.

– Что ж. – Мёрэйн пожал плечами. – Я это сделаю. Но взамен вы сделаете кое-что для меня. Идёт?

Мастер Стражи неприязненно воззрился на меари.

– Что это значит – «взамен»? – Важно произнёс он. – Формально вэддан служит в Неприметной Страже. И слово Мастера Стражи для него – закон.

– Формально, – повторил Мёрэйн, поглядев мастеру прямо в глаза.

Гооду передёрнуло.

– Мастер слушает.

– Вы что-нибудь знаете о таком явлении, как виртуальные игры?

Гоода поморщил лоб, что-то припоминая.

– Мастер располагает такой информацией.

– Хорошо. Тогда слушайте внимательно. При таможенном досмотре судов из Эрендера может попасться запись одной игры, действие которой происходит в… вымышленном мире. Мир книги некоего фантаста по фамилии Виспер. Игра называется «Инферно».

Мастер Стражи нетерпеливо передёрнул плечами.

– Как известно, только Мастер Неприметной Стражи может дать запрет на распространение в поле Ламби какой-либо информации, на основании её ментальной неэкологичности. Нужно, чтобы вы запретили эту игру.

– Запретить игру? – Гоода поджал губы. – Это с какой же стати?

– Это неблагополучная информация, которая может повредить информационному климату Марки.

– Но это всего лишь игра!

– Орден был бы заинтересован в том, чтобы подобные игры не оскверняли умы жителей закрытой территории, которая весьма близко от территорий наших Соседей.

– У Ордена бывают странные фантазии, – раздражённо ответил Гоода, представивший, сколько мороки повлечёт за собой подобный приказ. – Возможно, завтра Орден захочет запретить детям играть в классики?

– Считайте это просьбой в ответ на мою сговорчивость.

Мёрэйн вложил во фразу ровно такую интонацию, которая даже до толстокожего старика должна была донести подтекст «я мог бы и не просить»…

– Неприметная Стража разберётся с проблемами, касающимися безопасности Марки, – чванливым тоном произнёс мастер Гоода, побледнев.

– А вэддан Мёрэйн отправится на базу Эмокабэ, – в тон ему ответил Мёрэйн. – Закон есть закон.