Читать книгу Вслед за тенью. Книга вторая - Ольга Смирнова - Страница 27

Михаил спускался по лестнице в холл «Империала» и размышлял.

«Похоже, в здесь я большую часть времени был Майклом Нови, – мысленно признал он, – Вошел в образ… Актер из погорелого театра блин… Иначе не объяснить того, что сотворил с собственной невестой. Теперь трудно ждать от нее доверия…»

Гнев и безрассудство, которым он предавался на протяжении всего уикенда, были в «натуре» Вильморта – его визитной карточкой. Сам Михаил всегда считал гнев бесполезной эмоцией и не прибегал к нему, даже когда другие способы добиться своего были исчерпаны. И от безрассудства в своем обычном, теперь уже былом состоянии, он всегда был далек.

«Мдаа… Далёк, если только был не под градусом», – мысленно шпильнул себя Новиков.

Раньше, при оценке любой ситуации, он выключал эмоции и руководствовался голым расчетом. Теперь же большую часть времени находился под каблуком у Вилморта – своего внутреннего зверя, как выразился Чар в вечер их памятного знакомства. А если уж быть совсем точным, то с тех пор Михаил вынужден был находиться под каблуком модных туфель самого Чара.

Издали уже слышался гул голосов. Он нарастал с каждым шагом Новикова.

Холл Базы отдыха с самого приезда вызвал у Михаила стойкое неприятие, потому что ассоциировался с гудящим муравейником, на который тот нечаянно наступил в детстве. Наступил и провалился в него по щиколотку. Провалился и был атакован воинственными мурашами.

«Незабываемое впечатление», – проговорил страдалец, припомнив, скольких трудов ему стоило избавиться от захватчиков.

Внутренний зверь Новикова взбунтовался сразу по приезду, еще на подходе к центральному входу Базы отдыха. Михаил помнил, насколько сильно тогда было его раздражение. Помнил и безрассудное желание схватить свою невесту в охапку и скрыться с ней от всех любопытных глаз. Но технической возможности тогда под рукой не оказалось: его «конь» ждал его дома. Однако Михаил был готов идти до столицы пешком, главное, чтобы с Катей, но она явно была тогда не расположена к подобному подвигу. Даже несмотря на то, что брести пришлось бы через Подмосковные леса, красотами которых всегда восхищалась.

«Пора решать, что делать, – продолжил рассуждать Михаил, – Может, просто сдаться на милость психиатров? Пусть исследуют чёртов феномен в моей башке. Или это не феномен вовсе, а банальная шиза?.. Да нет, не может быть… В роду шизиков нет… Тогда что это? Веществами не балуюсь… Спиртным теперь тоже… Последствия спазма сосудов? Что за следы были тогда у висков?.. Чар толком не объяснил… Стоит ли поговорить с отцом? А что? Он всё организует. В лучшем виде. Включая анонимность. Нет… Не вариант. Чар накажет. Он не будет бездействовать… Ладно. Пока удается скрывать. Понаблюдаем ещё…»

Лестница осталась позади. Новиков ступил в эпицентр «муравейника» и заметил Юлю, пробивающуюся сквозь толпу. Вокруг нее роем сновали отдыхающие. Они назойливо преграждали сестре путь, но ту так легко не возьмешь! Юла вошла в свой привычный режим с легкостью пролезть в любую щель и словно четырёхкрылая бабочка влетала в самую, мало-мальски пригодную, чтобы пробиться к цели. В данном случае – к брату, которого она уже заметила.

«Именно четырёхкрылая, – мысленно «проговорил» Новиков, – потому что двух в этой сутолоке ей было бы явно недостаточно». Нужно приложить минимум двойное усилие, чтобы пробраться сквозь стихийный затор у входа.

Плавно лавируя в этом нескончаемом потоке, систер аккуратно разводила его худенькими ручками—крылышками. «Крылышки» эти были закованы в защитный панцирь рукавов—фонариков оригинальной кожаной куртки в стиле авто—леди.

«Эх… Заразила ты меня, Катерина, своей манерой видеть мир», – отметил Михаил с легкойиронией. И мимолетно улыбнулся, вспомнив, как они с Катей гуляли по Москве, и она все видела совсем не так, как он.

«Смотри, какие снежинки, Миш! Крупные, лучистые. Они ведь живые! Видишь, как продуманно хороводы выписывают!»

«Продуманно? Вряд ли, – оспорил он тогда, – Не живые они, Катерина. Их ветер гонит, вот и выписывают».

«Верно заметил: гонит, – не сдавалась она, – Потому что он тоже живой».

«Какой бред, Катя!» – будто всерьез возмутился он тогда. А на самом деле стало интересно, как она разовьет свою мысль.

«Нет, не бред, Миш. Ветер, снежинки… то есть вода – это стихия. А стихия всегда живая. Она может быть доброй и тогда подгоняет эти мягкие пушинки легким ветерком, – рассуждала она, щелкая затвором фотокамеры, – А может разгневаться и превратить слабый ветерок в ураган, а снежинки – в колючие ледышки. И тогда нам несдобровать. Тебе странно это слышать, да? Дедушка называет это «ассоциативным мышлением»».

«Не странно. Непривычно. Но я постараюсь привыкнуть», – пообещал он ей тогда.

Выбравшись из «пробки», Юлия Новикова резво подлетела к брату и воскликнула:

– Уффф! Нифига себе, чё творится! Здесь что вся столица собралась? Чего такой недовольный? Вроде улыбнулся же. Думала, рад меня видеть.

– Рад, но ты опять опоздала.

– Даже не думай мораль мне читать, ок!

– И как с такой прыткостью ты вечно опаздывать умудряешься? – проворчал Михаил.

– Понеслось, – вздохнула Новикова—младшая. И тут же пошла в наступление: – Я ж парадокс! Сам же так меня так окрестил, помнишь? Один, и к тому ж сплошнооой! – пропела она, продолжая порхать вокруг него, разглядывая как картину и стряхивая невидимые пылинки с его плеч и груди. Вдруг взгляд ее зацепился за пластырь над его бровью и стал придирчиво—заинтересованным.

– Что с лицом? Почему расцарапано? А это что? – принялась она забрасывать его вопросами. И, встав на цыпочки, провела подушечкой пальца по пластырю.

– Оставь, – недовольно бросил Новиков и приподнял подбородок, чтобы не дотянулась.

– Я только одним глазком взгляну и налеплю снова, – не сдавалась систер, продолжая порхать на цыпочках и настырно тянуться к белой наклейке над бровью. И ведь дотянулась же!

– Нет, – снова бросил он и перехватил кисть ее руки ладонью.

– Да говорю ж, одним глазком только, Миииш! – капризно протянула она и выдернула руку из его захвата.

– Оставь, сказал!

– Так что с бровью и щекой?

– Неважно.

– Важно! Мама очень расстроится. Ну ты даешь, брателло! Два дня без присмотра – и вот! Ну дай же взглянуть! Я аккуратно. Честно—честно!

– Нет. И сколько раз тебе напоминать: не обращайся ко мне этим своим «брателло»! Уголовщиной попахивает?

– С чего это уголовщиной-то? – возмутилась Юля, сразу потеряв интерес к несчастному, на треть отлепленному от брови пластырю.

– С чего, с чего, – проворчал Новиков, с досадой прилепив к месту отлетевший конец пластыря. – С того.

– Ты чего с утра не в духе, Миш?

– С утра? Ты на время смотрела? – Новиков развернул сестру к стойке регистрации. Там красовался циферблат настенных часов, выполненный, как и сам холл, в стиле минимализма. – Половина второго, Юля. Будешь тут в духе…

– Подумаешь, задержалась на часок—полтора. С кем не бывает?

– Со мной не бывает! А ты моя сестра.

– И что?

– Ничего… Пошли к окну. Там безопаснее. Пусть толпа рассосется, тогда и выйдем, – распорядился Новиков и, ухватив сестру за локоть, повел к окну. Путь туда лежал через целое скопище народу. Пробираясь сквозь него, Михаил почувствовал, как нем разрастается раздражение. Входные двери постоянно разъезжались и съезжались, запуская внутрь бесконечные ватаги отдыхающих. Нагуляв аппетит на свежем воздухе, все они, как по команде, заспешили на обед и теперь кучно роились повсюду, особенно у гардеробной стойки и на подходе к ней.

– Безопаааснее? – тем временем снова пропела Юлька и уточнила: – В смысле не затопчут?

– В смысле – да, – недовольно бросил Михаил. Он по привычке шел напролом и прокладывал им с сестрой путь, ни на шаг не отступая от выбранной траектории. Словно поезд на приличной скорости. И вскоре с сожалением заметил, что расступаться перед ним не все. Заметил и пробормотал:

– Фифти-фифти.

– Что фифти-фифти? – не поняла сестра.

– Не важно. Следуй за мной, – раздражённо распорядился он и прибавил шагу.

Наконец брат с сестрой добрались до окна, возле которого Новиков уже стоял в ожидании нее пару часов назад. Тут было почти безлюдно. Гул голосов остался в стороне и можно было говорить, не напрягая связок. Михаил взглянул в окно и заметил на парковке свой «Гелендваген». И недовольство его взыграло с новой силой:

– Ты опять моего «коня» оседлала? Какого чёрта, Юля! У тебя ж своя «малышка» есть.

– Ачётакова?! – ничуть не сконфузилась егоза. – Сам же говоришь: «малышка»! Вечно же злишься, что у тебя в ней ноги во всё упираются! Эх, всего-тохотела любимого братика домой с комфортом доставить, а он… Ценить должен, понял!

– Ладно, проехали, – пошел Михаил на попятный, – Пошли! Вроде на выходе рассосалось.

– Подожди! Там Катя, видишь?

– Где?

– Да вон же! К гардеробу подходит. На прогулке была? Почему без тебя?

– У нее сегодня своя кампания.

– Совсем промерзла бедняжка… На улице такой дубак стоит! Вот просто лютый! Я Леонтьева на задание отправила, а он перчатки дома забыл. Представляешь, все уши мне прожужжал, пока новые не купил. Ну точно промёрзла! Смотри щеки какие пунцовые. И нос. И ладошки потирает, – не умолкала неугомонная, – А что у нее с дубленкой? Это что мода новая? А ла подранок? – глаза Юлы распахнулись в удивлении, – Смотри, лохматочки повсюду торчат. Давай подойдем, я рассмотрю! Да и поздороваться надо.

– Лишнее! – отрезал Михаил, – И помолчи уже, а?

– Почему лишнее? Вы что, поссорились? А с кем это она? С моделькой какой-то… Кто это?

– Стоцкая. Подружка ее репейная.

– Стоцкая… Видная девица. Внешность запоминающаяся. Что-то вспомнить не могу, где ее видела… На Кутузовском? Кажется, нет… Тогда где?

– Она не модель, Джул.

– А кто?

– Психотерапевт—недоучка.

– Почему недоучка?

– Потому что уже второй год сидит на одном курсе.

– Второй, говоришь… Чёт вспомнить ее не могу… Но лицо знакомое.

– А ты ведь только скандальные лица и запоминаешь, – задумчиво проговорил Новиков.

– А как же! Держу руку на пульсе. Чуть отпустишь, и перспективный скандал – у конкурентов!

– Давай вспоминай, где ее видеть могла. Юля! Это важно! – принялся он наседать на сестру. Но все ее внимание было сосредоточено на Екатерине.

– Да подожди ты… Что это с ней?

– С кем?

– С Катей…

– А что не так?

– Как в стоп-кадре зависла, видишь? Будто гуманоида узрела. Странная она… А кто это к ней идет? Ух, какой импозантный!

– Глаза не сломай! Импозантного выискала…

– Кто он, Миш?

– Дружок одного типа.

– Типа, говоришь? Какого?

– Скоро увидишь. Если этот тут, то и второй сейчас подкатит.

Мужчина в деловом костюме подошел к Громовой размеренным широким шагом и что-то ей сказал. Потом, видимо, не получив ответа, провел рукой у нее перед глазами. Девушка не отреагировала. Она стояла как вкопанная и смотрела вдаль.

«На кого она смотрит?» – задумался Новиков и обернулсяв направлении ее взгляда. Обернулся и заметил своего недавнего сотрапезника Жарова. Тот стоял в отдалении от Громовой и задумчиво вертел в руках нечто блестящее.

«Что это? Зажигалка? Нет, кажется портсигар», – решил Новиков. И продолжил наблюдать.

– А вот и второй крадется, – сообщил он сестре, заметив Орлова.

– Где? – встрепенулась та. – Вот это да! Еще один краш! Он не крадется, Миш. И совсем он ему не дружок… Ну, тому – первому… То есть… может и дружок, но не только.

– Опять свой дедуктивный метод в ход пустила! – усмехнулся Новиков, покачав головой.

– Вот зря ты иронизируешь! Он ещё ни разу меня не подвёл.

– И что же тебе твоя дедукция нашептала?

– Относительно второго?

– Угу.

– Он, похоже, шеф первого, Миш. Ну, того, кто подошел к Кате раньше.

– С чего взяла?

– Да ты понаблюдай за ними. Тот, кто к Кате сейчас подходит… Он такой… будто стоит над всеми, понимаешь?

– Рост позволяет, вот и стоит, – «отрезал» Михаил.

– Причем тут рост, Миш? Да, высок… Плечист… Шаг такой же широкий. Но я имею в виду по положению. Смотри как смотрит вокруг себя.

– Как?

– Как хозяин. Типа зорко оглядывает свои владения. С высоты. Как ястреб… Ну, или орел… И заметь: взгляд зоркий, но осторожный… Чтоб никто не заметил. Но я-то заметила!

– Хватит! Заметила она.

– Мама велела тренировать наблюдательность, вот я и тренирую. И успешно! Смотри, сколь нюансов заметила!

– Похвальбушка ты, Юль, каких поискать, – бросил Михаил с пренебрежением.

– А вот и нет! – с обидой воскликнула младшенькая. И тут же «ущипнула» брата в ответ: – Как же классно, что ты в своих ландонах русский не забыл. А то я уж думала – всё: туши свет, бросай гранату, брателло «пеньком» стал! Полнейшим!

– Чегооо?

– А того, что, как вернулся на инглише частенько шпарил! А по-русски – с жутким акцентом!

– Не было этого. Хватит придумывать!

– Честно—честно! Вот общаемся мы с тобой на великом и могучем и вдруг бац – и на инглиш перепрыгнул.

– Правда, что ли? Не замечал.

– Опа! Он нас заметил! Ну и взгляд!

– Взгляд как взгляд…

– Не, Миш… Он острый. Как укол. Я ведь реально его почувствовала! – заверила Новикова. «Прощупать» бы его… А это мысль… Сколько всего «вкусного» нарыть можно…

– Прекрати нести ахинею! «Щупать» его тебе никто не позволит.

– А никто – это кто?

– Не каламбурь! И на пушечный выстрел к нему не приближайся, поняла!

– А чё так грозно? Ладно, проехали… Узнать бы хоть кто он? Чисто из спортивного интереса, Миш, чесслово!

– Орлов это. Один из отдыхающих.

– Не может быть, чтоб простой отдыхающий… Неужели в оценке ошиблась? Да не… не могла. У меня ж чуйка.

– Чуйка у нее…

– Ой, а куда он Катюху понёс? Смотри, как на руки подхватил. По-хозяйски прям. Он точно здесь главный, Миш. Ты куда?

Новиков сделал было шаг навстречу Орлову, но сестра остановила, вцепившись в него мёртвой хваткой.

– Дай мне пройти! Он к моей невесте прикоснулся.

– Стоп, какой невесте? Ты ей предложение сделал что ли?! Ну дела! Да не трепыхайся ты! Чел просто помочь ей хочет! К врачу ее понес, наверное. Нафиг ему, чтобы она своими замашками глаза его гостям мозолила. Вдруг сплетни пойдут, что чудики по холлу бродят? Репутация заведения сразу в ноль скатится. Так что ничего другого этому Орлову не оставалось.

– Да кто он такой, чтобы здесь распоряжаться и невесту мою лапать!– «кипел» Майкл.

– Не переходи ему дорогу, Миш! – с опаской воскликнула Юля. И поймав на себе его шальной взгляд, затараторила: – Ну, то есть я хотела сказать: не мешай ему. Пусть он покажет ее врачу. Как можно скорее. Ведь ясно же, что с ней что-то случилось…

– Я должен знать – что именно! – заявил Новиков. Приподняв сестру за локти, он аккуратно убрал ее с дороги, словно задвинув в угол фарфоровую куклу, и зашагал в сторону удаляющейся Орловской спины. Но сестра вмиг догнала брата, ухватила его за локоть и снова преградила ему путь.

– Конечно—конечно! Мы у Катюхипотом обязательно узнаем что случилось! А сейчас пусть ей помогут. Пусть окажут первую помощь, Миш. Успокойся, пожалуйста, – мягко уговаривала она его, – Не будем им мешать, ладно? Ты же будущий врач и знаешь главную заповедь: «не навреди». Папа о ней всегда вспоминает, так же? Так! А если сейчас ломанешься туда, то будешь всех отвлекать. А сейчас главное – не мешать. Это же самый оптимальный вариант сейчас, правда, Миш? Ты же сам мне всегда советуешь находить оптимальные варианты…

– Ты ошибаешься!

– Да нет, я сейчас права, как никогда!

– Ты ошибаешься. У «Империала» другой владелец. Я «пробил».

– Правда? Неужели и в правду ошиблась?.. Ну что ж, бывает… Знаешь, есть такая порода людей: они везде как у себя дома, понимаешь. Вот этот Орлов, похоже, из таких. – Юлия оглянулась на возмутителя Мишиного спокойствия и не сдержалась заметить: – Взгляни, как перед ним все расступаются. Ну точно – он здесь шеф.

– Хорош болтать! – прервал сестру Новиков, заметив, что Орлов с Катей на руках скрылся из виду.

– Ладно—ладно, не «кипи»!

– Пошли отсюда! Домой хочу. И так опаздываем!

– Точно! Мама, наверное, уже стол накрыла, а мы даже не выехали еще!

Новиковы вышли на парковку и направились к машине.

– Я за рулём! – остановил Михаил сестру, когда та метнуласьк водительской двери.

– Ладно, – примирительно откликнулась она, остановившись и придирчиво осмотрев брата. Потом пожала плечиками и с гордо поднятой головой проследовала к параллельной передней двери. Распахнула ее и чинно водрузилась на пассажирское сидение.

Новиков сел за руль и вскоре плавно вырулил с парковки.

«Гел» вёл себя послушно и это радовало.

В прошлую среду, возвращаясь с ралли, в котором принимал участие, Новиков почувствовал, что его «конь» виляет и то и дело сдаёт в бок, временами «чихая» и «подкашливая». Доехал тогда Михаил без приключений, но вынужден был оставить «коня» дома, озадачив отца поручением отправить его в сервисный центр. И теперь Новиков был доволен результатом: «друг» «чувствовал» себя прекрасно и рысцой нес их к дому.

Наслаждаясь покладистым ходом машины, Михаил краем глаза взглянул на сестру. Та сидела притихшая, и о чем-то явно размышляла. Наверное, обмозговывала очередное «дело».

Юлия Новикова была полной копией брата внешне и полной его противоположностью по характеру. По большей части сестра была миролюбива, но ровно до того момента, покаэто не входило в конфликт с ее интересами. Особенно наглядно эта черта ее характера проявлялась в их любимой с детства игре. Сражаясь в«Монополию», она никогда не давала брату спуску, порой прибегая и к мухлежу, но только если догадывалась, что близка к проигрышу. В этом случае сестрица превращалась в настырного и до крайности предприимчивого монстрика. Впрочем, на его памяти, она никогда не мухлевала по-крупному – только по мелочи и только играя в «Монополию», из которой Михаил почти всегда выходил победителем.

Юлия считалась в семье младшенькой, ведь родилась на целых полчаса позже брата. Михаил очень гордился, что ему выпала честь стать первенцем и частенько, в шутку, подтрунивал над сестрой, обвиняя ту в нерешительности и страхом выйти из зоны комфорта. По его мнению, та непростительно долго раздумывала, прежде чем покинуть уютное лоно маминого живота, поэтому и упустила шанс стать победителем в их «гонке к свободе и независимости». Сестра постоянно оспаривала это утверждение брата и в течение всей жизни доказывала ему и ловкость, и смелость, и смекалку.

Открытая в общении, казалось, всегда в отличном настроении, она обожала организовывать разные поводы для семейных встреч, будь то «новое дело», которое она «раскручивала» и которое непременно надо было обсудить на семейном совете, либо спонтанная покупка, которую во что бы то ни стало следовало «обмыть» за семейным обедом в ресторане.

Правда, случалось, что, собрав всех за общим столом, сестра срывалась и мчалась сломя голову на очередное «важное совещание» или на выручку «своей команде», попавшей в очередную передрягу. Михаила раздражала эта черта ее характера. Он считал, что кидаться кому-то на выручку спонтанно – это верх глупости. По его мнению, сначала нужно выяснить что к чему, а затем обдумать каждый свой шаг, основательно взвесив все за и против. Сестра только смеялась над этим его «занудством» и заявляла, что всё можно легко выяснить на месте. И там же можно и по горячим следам принять решение.

Это воскресенье Михаил предпочел бы провести в одиночестве. Ему кровь из носа нужно было обдумать план предстоящих действий, ведь в следующую субботу всё должно пройти без сучка и без задоринки. От того, как гладко все прокатит, напрямую зависело его будущее.

А чтобы сосредоточиться на своем плане, Новикову неплохо было бы побродить по местам, в которых он не раз бывал с Катериной в течение последних месяцев. Это помогло бы ему повысить себе настроение и сосредоточиться на главном. Он полюбил бродить с ней по паркам и умудряться находить «оазисы нетронутой природы», как она их называла, и даже безлюдные улочки в центре мегаполиса. Тяга к таким прогулкам успела стать для него сродни ритуалу, хотя раньше бродить по городу он считал пустой тратой времени. Куда ближе всегда был разноголосый гомон болельщиков и рокот моторов на авторалли, в которых он частенько принимал участие. Суета и азарт гонок подпитывали его энергией. Но Екатерина была равнодушна к гонкам, к рёву двигателей и скачкам адреналина на крутых виражах. Она не понимала эйфории, зарождающейся при старте и захватывающей его всего, без остатка при победном финише. Ей было по душе бродить по уголкам «нетронутой природы», в тиши бесчисленных аллей. В этой тихой уединённости, под пение птиц она будто черпала силы.

Они с Екатериной частенько гуляли по столице в поисках удачного кадра. Его невеста вбила себе в голову участвовать в фотовыставке и на все возражения Михаила о том, что не время – сессия на носу, реагировала спокойно, но твердо. Девушка не спорила с ним, просто мягко просила не беспокоиться, утверждая, что выставка никак не помешает ей сдать сессию. Порой его невеста поражала патологической, на его взгляд, целеустремлённостью и каким-то твердокаменным упрямством.

«Что же с ней случилось в холле «Империала»? – задумался он, – Почему она смотрела на Жарова с таким ужасом?» Михаил потянулся за сотовым и услышал:

– Следи за дорогой, Миш.

– Слежу… Позвонить надо.

– Кате? Дай я наберу. Не отвлекайся.

– В кармане… Правом…

– Не вопрос!

Юля просунула руку в карман его брюк, ловко выудила из него смарт и велела с шутовским поклоном:

– Приложите пальчик, сударь!

Новиков усмехнулся и выполнил просьбу. Сотовый был разблокирован.

– Боже мой! Котенок! Как мимимишно! Трубку не берет… Позже еще наберу.

Новиков не ответил сестре. Он наблюдал. В зеркале заднего вида уже какое-то время маячила машина. Она села им на хвост, как только они выехали из «Империала». Сначала он решил, что показалось, но вскоре стало ясно, что его действительно «ведут».

«Неужели Император всея «АйтэКо софт» велел холопу упасть на хвост? В чем причина? Положил глаз на Катю и решил потрепать мне нервишки, или успел прознать о делишках против своей Компании? Быстро, если так… Получается Плут прокололся. По задумке Хозяина, несанкционированный вход в мозг «АйтэКо» должен был какое-то время оставаться незамеченным…»

Соглядатай следовал за «Гелом» по пятам, даже не пытаясь делать вид, что шифруется. В стройном потоке машин он втиснулся сразу за «конём» Михаила и иногда даже подмигивал ему фарами.

– Резвишься? Ну порезвись еще чуток, недолго осталось.

– Это ты о ком? – сразу заинтересовалась сестра.

«Чёрт! Похоже ляпнул вслух! Все-таки башка до сих пор чугунная… Соображаю, как вареный лобстер – то есть никак…»

– Нас «пасут», – недовольно бросил он в ответ.

– «Пасууут»! Ух, как интересно! Кто? – встрепенулась его неугомонная сестрица.

– Меньше знаешь – крепче спишь, – отрезал он.

– Э, нет! Так не пойдет! Колись давай!

«Вот чёрт! Кто меня за язык-то тянул! Теперь этот зародыш акулы пера вцепится мертвой хваткой. Надо что-то делать. Думай, Михаил, думай…»

– Отстань, не до тебя сейчас, – только и нашелся он что ответить.

– Ты чего такой заполошенный?

– Что еще за словечко?

– Ну, типа неспокойный.

– Так и скажи. На нормальном русском.

– Поглядите-ка! Профессор русской словесности выискался! Граммар-наци, блин…

– Ты будущий журналист и должна нести культуру в массы. Развивай высокий слог и всё такое…

– Так я и развиваю! И всё такое – тоже!

– А вот это – лишнее, – отрезал Новиков, радуясь, что тема беседы свернула в безопасное русло.

– Должна же я шарить и в просторечье! – не унималась сестра. – Кто знает, на какой контингент напорюсь.

– Напорется она…

– А что! Может, мне выпадет честь написать ещё один убойный материал о представителях трущоб? Или даже о криминальном мире. И тогда: вот она слава! Известность! Почести там всякие… Короче, все лавры мои – только и успевай подхватывать!

– О криминале даже не думай! Проблем на семью огрести решила?

– А что, эта привилегия только тебе доступна, братец? – усмехнулась чертовка. И принялась снова пытать: – Так что стряслось-то?

– Когда?

– Ну… сначала в Лондоне, а потом в «Империале». Ты же не думаешь, что я поверю, что ты бросил всё у бритов просто потому, что по семье соскучился.

– Так и есть.

– Не ври! Ладно, оставим пока бритов в покое. Начнём с недавнего.

– Замолкни, а. Голова от тебя уже раскалывается. Так хочется тишины.

– Я о слежке, – уточнила сестра.

– Да нет никакой слежки. Пошутил я.

– Не заговаривай мне зубы! Ты не в том настроении, чтоб шутить.

Новиков бросил взгляд в зеркало дальнего вида и с облегчением выдохнул. Соглядатай исчез с обзора. Видимо, получил приказ, отпустил своего подопечного в свободное плавание. Михаил воспрял духом. Не хватало еще привести «хвост» домой. Мать обязательно заметит и присоединится к допросу, к которому уже приступила сестренка.

«Допроса всё равно не избежать», – с сожалением вздохнул Новиков.

– Ладно. Перейдем ко второму пункту. Как бровь умудрился рассечь? С кровати что ль свалился?

– Можешь считать и так.

– Не уж-то с Катюхой резвились?

– Не лезь не в свое дело, систер, – предостерегающе бросил он в ответ.

– Неужели и правда от нее досталось?! Миииш… Ну, Мииииш, – настырно пропянула Юлька. – Ну, колись уже! Ах так, да? Ну, и молчи, мышак дотошный! – в сердцах выкрикнула сестренка.

Так она его давно не величала. Только в детстве, когда он вскрывал ее игровые махинации.

– Ну и ладно, – не отставала липучка, заметив, что брат проигнорирует свое «фирменное» прозвище, на которое в детстве всегда «заводился» и со словами: «Не дотошный, а сообразительный – не тебе чета» сразу «палился», раскрывая все свои карты. – Я и сама догадалась! Точно дело ее рук! А я -то думаю, чего это ты в холле «Империала» к ней не подошел. Поссорились, значит! Похоже на то… – размышляла вслух чертовка. – Что-то ты совсем не весел, братец. Чего голову повесил?

– Как мне ее удержать, Джул?

– Оо, на аглицкий манер залабал, значит дело – труба, да?

– Не то, чтобы совсем труба, но… Я перестал ее понимать.

– Тяжелый случай. Как давно?

– С пятницы. Как приехали в этот чёртов «Империал».

– Что конкретно тебя напрягает? – приступила сестрица к допросу. И вещала она с привычным видом вселенского эксперта, который его всегда напрягал. Но сейчас это было самым меньшим из зол.

– Она отдалилась, – поделился он, – Как-то вдруг. Резко.

– У всего есть причина. И тут должна быть. Ты не давил на неё?

– Нет, конечно! Кажется…

– Хочу дать совет. Позволишь?

– Валяй.

– Когда ты с ней… забудь об этих своих «тараканах».

– О чем ты?

– Я о перепадах твоего настроения. Думаешь, не заметила? Так вот: будь с ней аккуратен. Как с фарфоровой статуэткой. Не разбей, ладно?

– Я стараюсь, Джул. Я очень стараюсь…

– Может зря ты уехал из «Империала»?

– Думаешь, надо было остаться?

– И все выяснить! – закончила она мысль брата.

– А как же воскресный обед?

– Иногда традицию можно нарушить.

– Нарушить? С ума сошла!

– Нисколечко!

– Значит, ты бы нарушила?

– Да, – не задумываясь ответила Юля, – если бы она стала препятствием на пути к моему счастью. Ну, это если ты Громову считаешь своим счастьем.

– Считаю.

– А я вот не уверена, что ты сделал правильный выбор, Миш.

– Почему?

– Она может оказаться слишком рафинированной для тебя. Тёмная лошадка.

– Не выдумывай! И не лезь не в свое дело, ясно! – вспылив, потребовал Новиков.

– Не сердись! Ну, чего в последнее время такой дерганый, Миш?.. Из-за Кати, да? А хочешь, я тебе с ней помогу? Ну… Помогу ее вернуть.

– Вернуть?! Она и так моя!

– Конечно твоя, Миш! Я же не спорю… Быстро едем… Снизь скорость, Миш. Пожалуйста!

– Думай, что несёшь! Поможет она вернуть!

– Я просто не так выразилась. Ошиблась я… Не сердись…

– Сам разберусь, ясно?!

– Ясно, Миш… Куда уж яснее… Только следи за скоростью, пожалуйста.

– Не лезь со своими советами!

– Ладно… Не буду… Давай остановимся. Мне это… в туалет надо…

Машина резко снизила скорость. И остановилась, будто притянутая на аркане. И хорошо, что они оба были пристегнуты…

– Прости. Замотался просто, – в навалившейся тишине устало зазвучал голос Новикова, – Иди, куда хотела. Вон там можно.

– Да не хочу я…

– Снова выдумала что ли?

– Надо же было как-то с этим чертовым ралли покончить! Дай я за руль сяду, Миш.

– Лишнее. Я в норме.

– Нет, не в норме, – девушка старалась говорить спокойно. Чтобы не провоцировать брата, – Давай еще немного посидим… Укачало что-то.

– Опять выдумываешь?

– Нет. Это правда. Дай салфетку, на всякий случай.

– В бардачке возьми.

Ее не пришлось уговаривать. Егоза тут же откинула крышку бардачка, выхватила оттуда упаковку с салфетками и узрела баночку с его витаминами.

Побывав дома на прошлой неделе, он забыл их в бардачке своего «коня».

После участия в гонках его «зверь» ни с того ни с сего выбыл из строя. Отец обещал отправить его сервисный центр.

– Папа отвозил «Гела» в центр?

– Да. Вчера вернули.

– В чем была проблема.

– Не знаю… Кажется, шланги какие-то поменяли. Что это? Ты пьешь лекарства? Заболел?

– Нет. Это витамины.

– Зачем они тебе? – спросила сестра. Она задала тот же вопрос, что и Чар летом. И он ответил ей так же, как ему тогда:

– Плохо сплю в последнее время. И аппетита нет. Почти.

– Отличная идея! – похвалила сестра, будто сговорившись с Лакшитом.

«Становлюсь параноиком», – мысленно заметил Михаил, горько усмехнувшись.

Он и не заметил, как пропустил прием этих пилюль в течение несколько дней. Пока решал вопросы в Универе и валялся с подбитой головой после того злосчастного спуска с горы. Валялся сначала – в своем номере в «Империале», потом – несколько часов в клинике, из которой вернулся, чтобы быть рядом с Екатериной. Как так получилось, что не заметил? Все эти месяцы витамины одновременно держали его в тонусе и помогали «дружить» с внутренним зверем, каким-то чудом, поселившимся в его голове. И порой даже казалось, что без них он погибнет. А тут… Вилморт вдруг «затаился» на подкорке и перестал его донимать. Стало быть «дружить» оказалось не с кем.

– Ну-ка дай гляну… – сестра схватила пузырек и прочитала название: – «Виратрум форте». Нафиг тебе форте, бро? Кто тебе их выписал?

– Сам купил. В аптеке. На прием витаминов рецепт не нужен, – ответил он и мысленно поправил себя:

«Чар подогнал, когда узнал, что я витамишками разжился. Посетовал еще тогда, помню, что ж я вариант «эконом класса» выбрал. И «премиум» из своих закромов мне пожертвовал. Типа любимому рабу всё самое лучшее – не жалко!»

– А… ну да… наверное… – неуверенно проговорила Юлька. – Тут купил?

– Там.

Юла крутанула колпачок, да так резво, что тот отскочил на пол вместе с парой—тройкой капсул.

– Осторожнее! – воскликнул Новиков, наблюдая, как систер, прикрыв емкость сверху ладошкой, чтоб больше не просыпалось, полезла под руль за отлетевшим туда колпачком. Достала и с победным кличем: «Вот он!» повертела им перед самым Мишиным носом. Потом скинула потеряшку в открытый бардачок и высыпала на ладонь несколько капсул: все однородные, правильной продолговатой формы и цвета.

– Прикольные! Дай-ка попробовать!

– Не смей! – вдруг взвился Новиков, вспомнив, как Чар настоятельно посоветовал принимать их строго по расписанному им на словах рецепту: день в день, не пропуская приема и строго «закрывая» месяц последней капсулой из баночки. Вскрикнул и удивился собственной реакции. Бросил короткий взгляд на руль и заметил, как побелели костяшки пальцев, всё еще сжимавшие баранку. – Верни на место!

– Ладно-ладно! Не сердись.

Систер забросила пилюли в баночку, завинтила на ней крышку и отправила ее в бардачок.

– Вот, видишь, баночка на месте. Остынь! Где твой хваленый былой покер-фейс? Ведешь себя, как истеричка…

– Не начинай! Вот сама же провоцируешь!

– Ладно-ладно! От тебя агрессией фонит. Аж мурашки по телу. «Остынь», ладно?

– Уже. Поехали!

– Нет. Я все ещё ее чувствую. Давай немного подождём.

– Медиум выискался, – недовольно проговорил Михаил и вдруг задумался: это как же от него фонило, пока он, летел с той горы, чтобы шмякнуть своего Вормарта по головешке?

И вдруг его осенило:

«Так вот почему Екатерина отдалилась! Видимо, тоже почувствовала этот самый фон…»

Его смарт «подал голос».

– Глянь что там! – велел он сестре.

Та взглянула на дисплей и сообщила:

– Маман послание шлёт. Волнуется. Велит поторопиться.

– Поехали, – проговорил Михаил пустил «Гела» в легкий галоп.

На скоростях агрессивный нрав «друга» требовал максимальной сосредоточенности. Тем более на скользкой трассе. Бросив сосредоточенный взгляд на панель управления, Михаил заметил тревожно мигающую точку. Его «зверь» хотел «кушать».

– Извини, не учёл…

– Чего?

– Сейчас я тебя покормлю, дружище, – тихо успокоил он «друга».

– О боже! Опять он со своему «коню» рулады запел! Под стать своей Катерине стал! Нездоровая привычка, братец. Шизофреническая.

– Заткнись уже, психиатр выискался! – вскипел Новиков.

– Да ладно… Чего я такого сказала-то?.. Шучу я! «Остынь», – пошла на попятный сестра.

Вдали мелькнула огнями заправочная станция.

– Очень кстати, – усмехнулся водитель и, по привычке, продолжил свой диалог с «конём», – фортуна опять нам улыбается, дружище!

Лампочка на панели замигала активнее, показывая усиливающийся "аппетит" «Гела». На заправке скопилась небольшая очередь. Рассматривая своё лицо в зеркало заднего вида, Новиков обратил внимание не только на пластырь над бровью, но и на мелкие царапины на щеке, и в который раз пожалел о том, что так глупо подставился под коготки Катерины, пробравшись субботним утром к ней в ванную.

«Надо было крепче держать, – мысленно отругал он себя, – и не за плечи, а за кисти».

Заправив машину, Новиковы продолжили путь. Выехав на трассу, Михаил было прибавил скорость, но вынужден был резко ударить по тормозам.