Читать книгу Вслед за тенью. Книга вторая - Ольга Смирнова - Страница 34

Я выбралась из постели. Повесила свою дубленку на плечики. Приняла душ и, захватив необходимые продукты, направилась на кухню готовить завтрак. Примерно через четверть часа вернулась Марья и, видимо, не найдя меня в комнате, принеслась на кухню.

– Уффф! Я щас такой спринт выдала – закачаешься! Пару раз даже чуть не навернулась, прикинь!

Машка не без труда вписалась в проем двери нашей общей кухни и с размаху плюхнулась на стул у стола. Чуть поодаль от плиты, на которой я пыталась приготовить завтрак.

– Даже мужик за мной не угнался!

– Какой мужик? – спросила я, укладывая кусочки бекона на сковороду со скворчащим маслом.

– Да тип один на уши присел! Спортсмен, говорит. Любитель носиться по парку. Вот скажи, ему что, заняться по утрам больше нечем?

Я молча пожала плечами.

– Конечно, нечем! Кто с таким занудой просыпаться захочет! А над чем ты там колдуешь? Чем-то мясным вроде пахнет.

– Бекон с яичницей на завтрак нам жарю.

– Чего! – выпучила она глаза. И понеслось: – Ну, привет, сбежавшие калории! Родные мои растеряшки! Только расстались и уже жуть, как по вам соскучилась! – принялась театрально причитать она, – А я ведь и порыдать по вам не успела! Теперь уж и не придется! Ууу, коварные! С возвращеньицем вас!

– Сама же сказала, что спринт выдала, – заметила я, когда ее спектакль для одного зрителя подошел к концу, – Надо же баланс восполнить.

– Надо-то – надо, но не так же кардинально, Кать! Ладно… Пахнет вроде сносно. Попробую твою стряпню. Екатерина Васильевна у плиты —исторический момент как-никак! Так! Пока не забыла: сегодня не задерживайся! Саша придет. Расскажет о твоем Орлове.

– Он не мой, – по привычке проговорила я.

– Кто? Саша? Конечно, не твой! – Подруга округлила глаза, будто я сморозила несусветную глупость.

Наполнив стакан минералкой, которую я захватила с собой на кухню, она опустошила его до дна. И, утерев рот ладошкой, выпалила: – Кто ж спорит-то!

– Орлов не мой, Маш…

– А вот тут как раз спорно! Очень! – авторитетно сообщила моя провокаторша.

– Прекрати…

– Ладно, разберёмся! Я его почти добила. – Она откинулась спиной на спинку стула, вытянув перед собой длинные стройные ноги.

– Орлова?

– Ну не тупи так! Са-шу! Он почти согласился что-нить «вкусненькое» на твоего Орлова нарыть. Осталось чуть поднажать, но это уже дело техники, – с довольным видом делилась моя «махинаторша», – Сегодня пообедать вместе договорились. Вот за обедом и дожму. У моего Белова инфа – сотка, сечёшь!

– Секу, как не посечь… А может не надо, Маш?..

– Что не надо?

– По Орлову «рыть».

– Как это не надо?! Ты что, «слиться» решила?

– Ну…

– Что ну? Неужели совсем не впечатлил? В постели, я имею в виду.

– Мы до нее не дошли, – чуть слышно пробормотала я.

– Чего ты там шепчешь? Не слышу!

– Почему не впечатлил? Впечатлил, – вздохнув, уже громче отчиталась я.

– Я сразу это пресекла! Тогда что? Боишься узнать о нем чё-нить мерзкое, да?

«Не о нем. О маме», – промелькнула беспокойная мысль.

– Короче! Нароем по нему по максимуму!

«Этого и боюсь», – мысленно ответила я. Открыла было рот, чтобы сказать «нет», но услышала:

– Не спорь! Мне самой интересно! Всё! Я в душ, – категорично известила моя неугомонная стрекоза и подскочила со стула.

Подскочила и снова плюхнулась на него:

– Ой нет! Посижу ещё чуток… Блин, ноги гудят! Как на охоте.

– Какой охоте? Ты что… на зверя ходила? Кажется, так это называется? Читала где-то…

– Нееет! – рассмеялась она, – Дед на такую меня не брал. А вот на «тихую» в детстве частенько водил!

– Это по грибы что ли?

– Ага. Только так он ее и называет. Ладно. Не люблю вспоминать.

– Почему?

– Потому что – потому! – бросила она в ответ. Облокотилась головой на ладошку и прикрыла глаза.

– Мааш, – негромко позвала я ее.

– Чего? – недовольно буркнула подружка.

– Почему не любишь? По грибы ходить – это ж здорово! – Мое врожденное любопытство было не на шутку раззадорено.

– И чего это меня вдруг воспоминаниями накрыло? Старею что ль? – встрепенулась она, вскинув брови в удивлении. И принялась надо мной подтрунивать: – Или от тебя заразилась, а?

– Это не заразно, Маш, – успокоила я ее, усмехнувшись.

– Уверена?

– Угу.

– А я вот – нет! Гляди, ноги загудели – про охоту вспомнилось. Это же… как его там? Чисто твоя фишечка! Ну, подскажи уже что ли!

– Ассоциативное мышление?

– Точняк! Говорю ж – заразила!

– Не хочешь рассказывать – не надо. Иди тогда в душ! – рассмеялась я, орудуя лопаткой по сковороде, – Сейчас бекон яичками залью и готово будет.

– Бекон! Яичками?! Размозженными что ли? Ууу, садюгааа!

– Размозженными? Почему? – не поняла я и снова обернулась к подруге.

– Потому что яйцами, Кать, яйцами! – с видом бывалого эксперта заявила она, – Куры яйцами несутся. А яички – это тестикулы! На великом и могучем «свидетелями мужественности» обзываются! – И, заговорщики подмигнув, выдала: – Тебе ль теперь не знать, а?!

– Отстань…

– А я чё? Я – ничё! Это все латынь, мать её!

– Маша! – возмутилась я.

– Ачётакова?! Всего-то и сказала: латынь – мать языков! Чё не так-то?

– Ты не так сказала…

– Так ты ж мне мысль не дала закруглить! Сама виновата – ещё и возмущаешься!

– Ну знаешь…

– А раскраснелась-то – раскраснелась! Остынь уже! Бекон горит, Кать! Щас в угольки превратится!

– Ну и ладно… Жёсткой прожарки будет, – пробормотала я, лопаточкой резво отдирая от дна сковороды пережаренные кусочки.

– Не надо нам с утра уголькооов! Пожааалуйстааа! – смеясь пропела Машка, – Не, он, конечно, бывает полезным! Особенно если активированный. Но щас вот, прям, совсем не в масть!

– Что-то ты с утра очень разговорчива, Маш – негромко пробурчала я.

– Так с пробежки же! Я ж свой мега-мозг редко свежим утренним воздухом балую. А сегодня у него нежданчик случился – убойную дозу отхватил, вот теперь и фестивалит! С непривычки. А разговорчивость – это побочка. Вот побежала бы со мной, тоже в тонусе была бы! А то четвертый день бродишь как воскресшая мумия! И молчишь, как партизанка! О чем всё раздумываешь, а? Колись давай, слышишь!

– О разном…

– А со мной поделиться? Я вон даже из своего бурного детства инфу подкинула, а ты! – не унималась Машка.

– Во-первых, ты не подкинула, а только намекнула. И любопытство мое раззадорила. А во-вторых, почему бурного?

– Потому что… Ох, чего в нем только не было!

– Например?

Маша взглянула на меня с подозрением.

– Дедушка сказал, что тебе есть что мне рассказать, – поделилась я, – О чем он?

– Без понятия, – выдала она, задумавшись на мгновение.

– Ты спросила, о чем я раздумываю в последние дни… Об этом, Маш.

– О чем «об этом»?

– О том, что ты от меня скрываешь. Ведь скрываешь же да?

– С чего ты взяла?! В конце концов Даниил Сергеевич мог… иметь в виду наши с дедом походы за грибами… Может, они знакомы, и мой дед что-то рассказывал твоему! Ладно… Оставим эту головоломку. Я сейчас о другом, Кать. Вот до чего ты докатилась? – снова «перевела» она «стрелки» на меня.

– Я?! – У меня даже лопаточка из рук выпала. Пришлось мыть ее, оставив сковороду без присмотра. – И до чего же такого я докатилась, интересно?

– Яички вон уже давить принялась! – выдала она, распахнув глаза.

– Боже мой, Маша, что ты несешь! Я тебе вопрос задала, а ты…

– Не пойму сути претензии… Ты ж сама о тестикулах заговорила!

– Я?!!

– А кто? Я что ли? – удивилась провокаторша и вкрадчиво так уточнила: – Не уж-то Орловские представила, а, ассоциативная ты моя?!

– Да иди ты уже! В душ! – «вскипела» я. И добавила на тон пониже: – Яичница почти готова.

– Да черт с ним – с душем, Катюш, успеется, – елейно прощебетала моя подлиза, видимо, уловив, что переборщила с намеками. И вдруг, вмиг став серьезной, добавила: – Ладно. Дожаривай свой шедевр и айда в комнату! Расскажу тебе о своих детских подвигах… Да брось ты уже мыть эту лопатку! Яйца взбивать начинай! Набивай руку!

– Зачем мне ее набивать? – не сразу поняла я, а потом вдруг осенило: – Маша!!! Опять ты со своими намеками!

– Так я ж с чисто хозяйственной точки зрения, Кать! А ты о чем подумала? – вкрадчиво поинтересовалась подружка. И погрозила мне пальчиком: – Ах ты проказница! Но ход твоих мыслей мне нравится!

– Опять эти твои шуточки на грани фола!

– Боже мой, на грани фола! – весело передразнила она меня, – А попроще можно?

– Попроще ты у нас мастерица выражаться.

– Это да… Ты пока все оттенки великого и могучего не освоила. Но я в тебя верю!

– Напрасно…

– Ну и зря!

Я решила промолчать. Принялась взбивать яйца в миске.

– Взбивай активнее! Чего ты их помешиваешь-то! Твоя ж задача поднять!

– Что поднять?

– В данном случае объем омлета. До пеночки! Но привычка, скажу я тебе, полезная. Ладно—ладно, не «закипай»!

Я недовольно насупилась и залила взбитыми, как получилось, яйцами в край пережаренный бекон.

– Ну что там? Готово что ли? – не унималась Машка.

– Думаю, еще чуть-чуть…

– Да хватит уже! – нетерпеливо распорядилась она, – Снимай с огня пока съедобно!

Я не стала спорить и сняла сковороду с плиты. Омлет и правда уже выглядел слегка побуревшим, будто покрасневшим от стыда…

– Ну, что там с «тихой охотой», Маш? – напомнила я, стоило нам добраться до нашей с ней комнаты. Сковорода благополучно «приземлилась» на письменный стол, прямо на подставку под горячее, которую Марья предусмотрительно захватила из кухни.

– Ну, к грибам, так к грибам, – вздохнув, проговорила она, вдруг став серьезной. И помолчав, продолжила: – Как-то мы с дедом пошли за грибами. Он называет это «тихой охотой». Помню ещё донимала его почему тихой. И он объяснял… В общем, мы зашли довольно глубоко в лес… Набрали целое лукошко. И его и мое… Два лукошка… А потом ему вдруг стало плохо. Ни с того ни с сего, понимаешь?

Я молча кивнула.

– Сердце прихватило, – негромко продолжила она, – Он предложил отдохнуть. Я согласилась. Нехотя, но согласилась… Он присел на пенек. Я – рядом, на травку. Попросил меня достать его лекарство. Нитроглицерин. Он всегда носит его во внутреннем кармане. Я вынула одну таблеточку и вложила ему в рот. Ему полегчало. Мы еще посидели… И двинулись в обратный путь. Не люблю вспоминать…

– Понимаю…

– Да ни хрена ты понимаешь… Я бросила его тогда… – тихо проговорила она.

– Как бросила? В каком смысле?

– В прямом! Оставила лежать на той лужайке.

– Как оставила? Ну-ка расскажи… В хронологическом порядке.

– Хронологическом… Ладно… Мы повернули домой. Какое-то время он шел. Рядом. Нес свое лукошко. А потом… Потом вдруг упал. Упал и всё! Я бросилась к нему. Звала: «Деда! Деда!» Помню требовала: «Не пугай меня!» Прикинь, дура какая! Человеку плохо. Ему помощь нужна, а я требую меня не пугать… И тормошу его, как ужаленная… А тормошить нельзя, понимаешь!

– Понимаю… – проговорила я. И помолчав, спросила: – Что было потом?

– Потом? Я сидела рядом с ним. И ревела… Помню, пришла мысль дать ему еще одну таблетку… Но до кармана его внутреннего не дотянулась… Он на нем лежал…

– Хорошо, что не дала, Маш… Могла ведь и передозировку устроить. Что было дальше?

– Оставила его там, в траве, и пошла за помощью… Шла по следам.

– Вы пошли в лес сразу после дождя?

– Чтобы грязь месить?

– Ты сказала «шла по следам». Я предположила, что почва была влажной…

– Логично, но дождя не было. Я шла по красным ленточкам на деревьях. Ещё дома дед заставил меня их нарезать. Из моих красных лент… Которые мама вплетала мне в косы… Это были мои любимые ленты… Поэтому я не хотела резать их на кусочки. Но дед настоял. Потому что ничего более яркого под рукой не нашлось…

– Как чувствовал, что пригодятся, – заметила я.

– Да… Как чувствовал… В общем, я вышла в наш дачный посёлок. По этим лентам. Позвала на помощь соседа. Он вызвал скорую. И мы с ним пошли к деду. А когда пришли, деда там не оказалось.

– А где он был?

– В вертушке в госпиталь летел. Как потом выяснилось, «свои» за ним вертушку отправили.

– Что значит «свои»?

– Он военный. Полковник как-никак, – улыбнулась Марья. И добавила: – Быстро сработали. Оперативно. Но в тот момент я этого не знала. Помню, как увидела, что его нет на полянке, сначала обрадовалась, что очнулся и пошел домой. Я потом просекла, что по дороге мы ж его не встретили! Значит, не пошел! И тут… со мной истерика случилась. Сосед потом рассказал, что расцарапала ему все лицо.

«Как дикая кошка, – говорит, – бросалась на меня!» А я и не помню этого… Совсем.

– Зачем бросалась-то?

– Вроде обвиняла в том, что он потратил время на звонок в скорую. Ругала, что долго пытал меня о месте, где оставила деда. И объяснял оператору. Вот где дура-то, да? Себя надо было пытать!

– За что себя-то? Ты же все правильно сделала.

– За то, что сначала сидела там с ним и ревела. И как долго – даже вспомнить не могу.

– У тебя шок был, Маш. Сколько лет тебе тогда было?

– Через три дня десять должно было исполниться.

– Видишь! Всего десять, а ты смогла ему помочь!

– Смогла-то смогла… Но все равно… Знаешь, до сих пор чувствую себя предательницей. Что оставила тогда одного.

– Ты же не могла раздвоиться, Маш!

– Он тоже так говорит…

– Что было потом? Поправился дедушка?

– Да. А обо мне даже заметка вышла. В одной газете.

– Классно!

– Да ничего классного, Кать… Лучше бы не выходила.

– Почему?

– Потому что «засветили».