Читать книгу Вслед за тенью. Книга вторая - Ольга Смирнова - Страница 32

– Во что именно, папа? – не сдавался Новиков—младший, – не тяни резину!

– Да куда уж дольше тянуть… Аукнулось через столько лет… Ну что ж… Случилось это 1 августа 2010. – начал свой рассказ доктор Новиков, – Никогда не забуду тот день… Он начинался как обычно, но после обеда поступил звонок от одной моей пациентки. Она была на девятом месяце беременности. Беременность проходила без особых осложнений.

– Что значит «без особых»? – уточнил Михаил.

– Отмечалась незначительная тахикардия. Но молодой организм не давал сбоев. Однако утром того дня… Пациентка получила известие о ранении мужа… И почувствовала себя плохо. Однако, в клинику позвонила не сразу…Позже выяснилось, что утром её осмотрела гинеколог из поликлиники. И не увидела угрозы. Нина – пациентка – сообщила, что уже чувствует себя лучше, тянущие боли внизу живота прекратились, но я все равно выслал за ней скорую… Считал тогда и продолжаю считать, что на таком сроке при малейшем сбое необходимо наблюдение в стационаре, а не амбулаторно. Даже если пациентка уверяет, что чувствует себя лучше. Доставили ее примерно через час. При осмотре обнаружилось кровотечение, довольно интенсивное. Пациентка была бледна, жаловалась на тошноту. Утверждала, что ее укачало в машине скорой помощи. И обвиняла меня в том, что я «выдернул» ее в больницу, тогда как она должна сидеть на телефоне и ждать вестей от мужа. Схваток не наблюдалось. Я распорядился готовить ее к операции. Несколько раз лично пытался дозвониться до ее отца. Чтобы сообщить ему о форс-мажоре с дочерью. Но дозвониться до него мне так не удалось. Телефон был выключен или находился вне зоны… Как там обычно звучит…

– Как звали пациентку?

– Нина Орлова. Это была жена Кирилла Орлова.

– Так вот почему он все выходные волком на меня смотрел! – воскликнул Новиков—младший. – А я-то гадал: в чем же причина?

– Тут важнее, случайно ли вы пересеклись… – заметила Карина Эдуардовна.

– Почему из клиники тогда звонили отцу пациентки, папа? То есть Жарову, как я понимаю?

– Да.

– Почему не мужу?

– Ты невнимателен, Михаил. В тот день ее муж был доставлен в госпиталь. С ранением в голову. Он физически не мог бы присутствовать при родах жены. Я же ранее сообщил, что пациентке поступил звонок о ранении мужа.

– Вылетело из головы…

– Считаю, что тот звонок и стал спусковым крючком к тому, что случилось дальше. Не понимаю, зачем было звонить беременной женщине с такой новостью? Разве не правильнее было сообщить Жарову? А он бы сам решил, как ей преподнести. Наверное, до него не дозвонились. Так же, как и я.

– О таком сообщают родственникам первой очереди, разве нет? Ладно. Что было дальше, папа?

– Потеря крови на тот момент была внушительной. Проявлялась синюшность губ… Ритм сердца плода прослушивался нечётко. Медлить было нельзя, усиливалась гипоксия… Психологическое состояние Нины тоже ухудшилось. У нее случилась истерика. Она постоянно требовала вызвать отца и мужа. Без их присутствия не давала согласия на операцию. Я потребовал у нее его подписать. Надавил. Сообщил, что плод умирает и ждать больше нельзя. Ни минуты… Пациентка вняла моим доводам и подписала. Ассистировала мне в тот день Ольга Громова. Она числилась у нас недавно. Опыта у нее было немного. Но все мои указания умудрялась выполнять четко. Как-то сразу вошла в ритм…

– Почему говоришь опыта было недостаточно?

– Потому что трудилась в другой сфере. Служила инструктором. Военным… Но что-то там стряслось… Ее отправили в отставку… Или как там это правильно назвать…. Ходили слухи о ее связи… – Леонид Петрович осекся. Видимо, раздумывая, развивать ли эту тему.

– Связи с кем, папа?

– Это не имеет отношения к делу, о котором я рассказываю, сын.

– И всё же! – настоял Михаил.

– Поговаривали, о ее связи с мужем моей пациентки…

– С Орловым?

– Но это только слухи, сын… К слову, они так и не были подтверждены.

– Почему ты согласился, чтобы именно Громова тебе ассистировала?

– По нескольким причинам. Во-первых, была ее смена. Во-вторых, она уже ассистировала мне, и я остался доволен ее работой. Практики ей не хватало, но теоретическую часть по родовспоможению она знала на отлично. Она была очень сообразительной: все схватывала на лету. И до чёртиков работоспособной. Могла без устали работать в авральном режиме. Выносливость была на высоте.

– Что было дальше?

– Поначалу операция проходила без эксцессов. Нам удалось быстро купировать кровотечение. Извлечь плод… Я приступил шить. На этом этапе одна из медсестер сообщила о том, что Ольгу срочно вызывают к телефону. Звонок тот был важным. Из конкретных органов, связанных со службой ее мужа – отца Екатерины… Звонок это касался его состояния. Оказалось, тот был ранен в тот же день. И гораздо серьезнее Орлова. Я посчитал, что с наложением швов справлюсь сам и разрешил ассистентке ответить на звонок. Спустя пару минут после того, как Ольга покинула операционную, неожиданно погас свет. По каким-то причинам сработало аварийное отключение. На каких-то пару секунд… Сразу же включилось резервное питание. Но этих нескольких секунд мне хватило, чтобы допустить непростительную ошибку… И нанести вред здоровью пациентки. Непоправимый вред… Смертельный…

– Как это вышло? – спросила притихшая Юлия.

– Рука рефлекторно дернулась при отключении света… Иглой зацепил матку. Открылось кровотечение… Сильное… У пациентки стало критически падать давление… Усилилась аритмия… Потом… В общем, не спасли… Мне не хватило времени…

– Тебе не хватило рук, папа, – в гнетущей тишине раздался голос Михаила, – Что было после?

– Велось следствие. Я не снимал с себя вины. Был готов оставить практику… Ответить по закону… Следствие учло форс-мажорные обстоятельства. Технические проблемы с освещением… Оставление рабочего места моей ассистенткой. К Громовой были претензии. Ее обвинили в халатности. За меня вступились коллеги… Всё наше медицинское сообщество. Учитывая прежние заслуги, мне было дозволено продолжить практиковать… К слову, это был единственный случай летальности за всю мою практику. Хотел выплатить моральный ущерб мужу и отцу пациентки. Добровольно. Оба отказались принять выплату. Орлов заявил, что претензий не имеет. Ни ко мне, ни к моей семье. Намерений Жарова он не поддержал.. Даже осудил. Залег на дно и до этих выходных с моей семьей никак не соприкасался.

– А какие претензии высказал Жаров?

– Он тоже отказался от моей выплаты, но потребовал посадить Ольгу Громову. Именно к ней у него нашлось больше всего претензий. Что довольно странно, ведь за операцию его дочери отвечал я. Значит, мне и было платить по счетам, разве нет? Во всех смыслах. Но у Жарова своеобразная логика… Мне ее не понять…

– А ребенок выжил, пап? – тихо спросила Юлия.

– Родилась девочка… Но прожила около недели… Синдром внезапной детской смерти.

– А что ещё ты знаешь об этом Жарове, пап?

– Смерть сразу двух членов семьи тогда подкосила его здоровье. У него случился инсульт, потом долгая реабилитация, борьба с депрессией… Насколько мне известно, он продолжает винить Ольгу. Не смирился даже после ее смерти. Теперь, похоже, взялся за ее дочь. Слышал, что все так же ждёт возмездия. Вот и ты, сын, об этом упомянул. Печально все это…

– А кто ещё упоминал, пап?

– Жаров принимал участие в тестировании одного инновационного препарата. В разработке того препарате принимал активное участие мой хороший товарищ. Он и поделился… Как-то посетовал, что из всей группы трое тестируемых «портят» показатели. Один из них – Жаров. У него выявились навязчивые идеи. Вот о возмездии-то он тогда частенько упоминал. Но там вроде все устаканилось – комиссию же прошел успешно, насколько мне известно.

– Идеи с возмездием у него не пропали, папа. Он же в субботу мне об этом толковал.

– Не понимаю, как это возможно? Что именно он сказал, Миша?

– Сказал, что Ольгу оно уже настигло…

– Странная смерть… – заметила Карина Эдуардовна, – Подозрительная. Машина была новая, недавно из автосалона. Ольга рассказывала, как сама ее выбирала. Мы встретились с ней в кафе… После той статьи, речь о которой велась на той записи.

– Поговорили?

– Да. Уладили разногласия… Мда… Расследование по инциденту с машиной шло долго, но ничего не дало. Несмотря на все усилия дилера. Он стремился восстановить пошатнувшуюся репутацию. И самого Громова. Тот горел желанием доказать причастность Жарова. Ведь ходили слухи, что Жаров был рядом с машиной в тот день. Говорили, что и с самой Ольгой пересекался… Но в результате всё списали на несчастный случай. Малышке—Катюше очень повезло, что не оказалась тогда в машине. Обычно Ольга отвозила её в школу, но в тот день решила пройтись пешком.

– Не ввязывайся в это, Миша! – тон отца стал категоричным, – Не вреди девочке! Уйди в сторону. А запись с компроматом… Черт с ней.

– Как ты мог подумать, что я способен навредить Кате, папа! – вспылил Михаил.

– Прости… Не хотел тебя обидеть.

– И потом, я не могу ее оставить! Ей сейчас нужна поддержка.

– Громов о ней позаботится. Кстати, он в курсе?

– Я не говорил с ним об этом. Пару часов назад связался с Беловым.

– Кто такой? – спросил отец.

– Жених Катиной подруги. Это они пригласили нас отдохнуть в «Империале». Белов – коп. Обещал держать Жарова на контроле.

– Даниилу не понравится, – предположил Леонид Петрович, – Он наверняка решит, что ты вынес сор из избы. Из его избы.

– Мне плевать, что он решит. Считаю, что лишняя пара глаз в этом деле не помешает.

– Напрасно ты так пренебрежительно о нем отзываешься, Миша. Громов – непростой человек. С ним лучше дружить.

– Хорошо. Завтра созвонюсь с ним. Поставлю в известность.

– Не нужно. Я свяжусь с ним сам. Завтра. Сегодня уже поздно. Пора ложиться спать. Семейный обед сегодня плавно перетек в ужин.

– Да. Засиделись. Поддерживаю идею пойти спать, – вздохнув ответил Михаил, – Спасибо, все было очень вкусно, мама. Впрочем, как всегда.

– На здоровье, сыночка. Будь, пожалуйста, осторожен.

– Буду, мама, не волнуйся.

Отец и сын Новиковы поднялись из-за стола.

Оказавшись в своей комнате, Михаил сразу позвонил Кате. Он беспокоился о ее здоровье и осуждал себя за то, что не нашел времени созвониться с ней раньше. Он не стал сообщать родителям о том, что надел девушке свое кольцо на палец он.

«Рано, – решил он, – Тем более, что после падения с холма кольца на ее пальце не было».

Михаил помнил, как она пыталась объяснить, что не виновата, кольцо просто слетело с пальца пока летела с горы. Но он был настолько зол на это, что не сдержался.

«Это разозлило не меня, а моего внутреннего пса. Ведь тот остался без «витаминов» и решил «вспылить»», – предположил он.

Она ответила на его звонок быстро – через каких-то пару гудков. Ждала его звонка? Ему хотелось верить, что ждала.

– Катя…

– Да, Миш.

– Привет…

– Как ты себя чувствуешь? – негромко спросила она.

– Нормально, – бросил он в ответ. И задал вопрос, который вот уже несколько часов не давал ему покоя, – Видел тебя в полдень … в холле «Империала». Что с тобой было?

– Не волнуйся, – помолчав ответила она,

– Промерзла немного… Уже все в порядке.

– В порядке? Точно?

– Да.

– Хорошо… Орлов…

– Что Орлов, Миш?

– Держись от него подальше.

– Почему?

– Он наш враг.

– Не выдумывай, Миш…

– Не перебивай. Он специально встал между нами. Он использует тебя.

– Использует? Для чего?

– Чтобы отомстить.

– Я не понимаю тебя, Миш.

– Он мстит мне.

– Мстит тебе? За что?

– Не лично мне. Всей моей семье… Прежде всего – отцу.

– За что ему мстить твоему отцу?

– Он мстит за свою жену. Он винит его в ее смерти.

– Винит в смерти? А твой отец действительно виноват?

– Косвенно причастен… Она скончалась на операционном столе. Он тогда ее оперировал.

– Она болела?

– Нет. Была беременна. Он ее кесарил.

Катя не спешила отвечать. Вероятно, давала ему возможность высказаться.

– Операция прошла неудачно, – продолжил он через паузу, – Пациентка скончалась от потери крови. Через несколько дней не стало и ребенка. Синдром внезапной младенческой смерти.

– Боже мой! – негромко воскликнула она, – Ничего об этом не знаю… Откуда у тебя эти… вводные?

– От отца. Сам сейчас рассказал. В деталях.

– Почему рассказал именно сегодня? Что его… побудило это сделать?

«Сразу ухватилась за суть, – мысленно похвалил он ее, – Моя умная девочка…»

– Не молчи, Миш.

– Потому что считает себя виноватым. Не может больше держать это в себе, – ответил он. Это была неправда. Вернее, не все правда. Но о завтраке с Жаровым он ей говорить не хотел.

– А что стало поводом?

– Юлька растрепалась, что видела Орлова в «Империале». Так… одно за другое… и вышел тот разговор, – вилял он, – Рассказываю тебе к тому, чтобы держалась от него подальше. Слышишь, любимая.

– Я тебя услышала… Но… То есть ты считаешь, что он мстит тебе, а я причем? То есть я хотела сказа…

– Ты при всём, Кэтти! Твоя мать ассистировала моему отцу на той операции! И бросила пациентку на операционном столе в самый ответственный момент!

– Как это бросила?

– Да, Кэтти. Отец остался без ее помощи! И накосячил… Так что Орлов мстит не только мне! Он мстит и тебе тоже!

– Не может быть… Я ничего об этом не знаю… – снова повторила она.

– Не доверяй ему, родная! Не позволь ему разрушить нашу жизнь, как наши родители когда-то разрушили его.

– Подожди… Это не может быть правдой! – вдруг заявила она. Твердо. И очень уверенно.

– Это правда, Катя. Отец врать не будет. И он не обвиняет твою мать. Он винит только себя. Сказал, что сам ее тогда отпустил. Ей позвонили по поводу твоего отца. Она очень ждала того звонка.

– Это что же получается… Каменнолицый…

– Какой Каменнолицый, Катя? Не отвлекайся от темы, пожалуйста.

– Я имею в виду Жарова, Миш.

– А … Жарова… Скончавшаяся пациентка была его дочерью. А новорожденная – внучкой.

– Так вот в чем дело! – негромко воскликнула она.

– От Жарова тоже держись подальше. Он хочет тебя похоронить.

– В смысле похоронить?

– Не в прямом… Думаю, что не в прямом… На данный момент он стремится сломать тебе карьеру. Он в связке с Орловым. Они за одно, понимаешь?

Она замолчала. Надолго. Но все ещё была на связи. Он ждал. Тоже молча.

– Нет… Это не может быть правдой, – наконец прошептала она. Ему показалось, что сквозь слезы. Плакала? Возможно. Совсем беззвучно… Может, не хотела дополнительно его расстраивать… А может, что-то ещё…

– Ты плачешь? – все же спросил он через паузу, которой, казалось, не будет конца.

– Не бери в голову.

– Не надо, родная. Слышишь?

– Слышу…

– Ты сейчас на стадии отрицания. Но обдумай то, что я тебе рассказал. И сделай правильный вывод, хорошо? Не прямо сейчас. Обдумай завтра, ладно?

– Угу…

– Да, лучше завтра. На свежую голову.

– Угу…

– А сейчас нам обоим нужно поспать. Устал. Чертовски… Голова раскалывается…. Завтра обмозгуем.

– Что обмозгуем? – спросила она, хлюпнув носом.

– Наши дальнейшие действия, Кэтти.

– Кэтти? Ты называешь меня по-новому.

– Тебе не нравится?

– Не то, чтобы… Непривычно… Так меня ещё никто не называл…

– Отлично. Позволь, я буду? Ведь ты запретила мне звать себя Котенком. Там – на горке, помнишь?

– Да, пожалуйста, не надо Котенком… Пусть будет Кэтти.

– Спасибо. И ещё… забудь о субботе… Ну, о клубе, в который я тебя пригласил. Неудачная идея… Тебе не нужно там быть, родная.

– Родная?..

– Ты для меня всё, Кэтти. Я хочу, чтобы ты об этом знала.

– Почему мне не нужно быть в клубе? – спросила она. Будто удивлённо.

– Потому что это совсем не безопасно.

– Ты сейчас другой, Миш…

– Другой? Не понял?

– Ну, такой, знаешь… – Михаилу показалось что она улыбнулась. Он решил, что это хороший знак. – Не на взводе, как обычно, – негромко продолжила она, – Спокойный… Рассудительный… Такой домашний, что ли.

– Спасибо, что сказала, родная. Мне важно это услышать. Твои слова придают мне сил. Окрыляют.

– Окрыляют? Как возвышенно… Никогда не слышала от тебя раньше… чего-то подобного. Неужели стал романтиком, Миш? Знаешь, это так неожиданно.

Михаил почувствовал, что она улыбается. Улыбается своей обычной волшебной улыбкой: открытой, доброй, такой родной. Он будто увидел ее наяву. И почему-то растерялся…

– Не то, чтобы стал романтиком, родная. Проникся моментом – так будет правильнее, – смущенно проговорил он. Негромко. Честно. И помолчав, добавил: – Теперь чувствую, что справлюсь.

– Справишься? С чем?

– Со всем тем, что навалилось.

– Ты о травме? Которую мы вчера получили, когда с горы скатились?

– Не только… Не важно. Ты прости меня, что потащил тебя туда. В меня тогда словно зверь вселился. Я был не я… Не знаю, как объяснить… Сложно… Хотел Стоцкой насолить, а о тебе совсем не подумал. Простишь?

– Уже простила, Миш. Не накручивай себя. Просто забудь. Я уже забыла. Отдыхай.

– И ты. Спокойной ночи, родная.

Она помолчала немного. Потом ответила: «Спокойной…» и отключилась.