Читать книгу Тайна графа Одерли - - Страница 13

– Джесс, останься.

Звонкий голос камеристки зловещим эхом отскочил от стен. Я была так измотана прерывистым сном, холодом, царящем на чердаке, и всем произошедшим, что сил бояться Констатацию Клиффорд у меня не было даже с утра. А потому я любезно поприветствовала ее реверансом и безразлично ждала наказания за свою провинность.

– Сегодня отправишься к прачкам.

– Что? – Ахнула я. От безразличия не осталось и следа. Да как можно?! Я в северном крыле самому господину прислуживаю, а она меня так сразу в ад отправляет?! Одного ледяного взгляда камеристки было достаточно, чтобы потушить мой пыл.

– Миссис Клиффорд, я ведь лично господину слу…

– Сегодня господина нет. А ты, в качестве наказания за свою непутевость, на весь день отправишься к прачкам и будешь помогать, делать, что скажут. Поняла?

Я кивнула. Выпороть не приказала, и на том спасибо, полагаю, но все же… Мои чудесные ручки!

Изнывая от досады, я украдкой взглянула на свои бледные руки с тонкими пальцами. Огрубевшая кожа и паутинка тонких трещинок была ничем по сравнению с руками прачек. Надеюсь, одного дня работы будет недостаточно, чтобы сильно им навредить. С этой надеждой я, понурив голову, безмолвной тенью проследовала за камеристкой в постирочную.

***

Из-за широких дверей, которые миссис Клиффорд наказала распахнуть, на меня вырвался поток горячего пара, а вместе с ним заливистые женские голоса. Необъятное, непроглядное облако сразу же ошпарило мне лицо и затащило внутрь. Я услышала, как камеристка закрывает за мной дверь.

– А, того это, сюда тебя прислали в помощь, верно я говорю? – Раздался справа женский голос с жутким ирландским акцентом. Я, пытаясь открыть слезящиеся глаза, силилась сориентироваться в пространстве, но удушающий пар не давал мне этого сделать.

Держись, Луиза, это все ради будущего! Ради светлого будущего с Джейн и Жюли в родном доме!

– Стой! Стол! – Крикнул голос за миг до того, как мой живот налетел на край массивного деревянного стола.

– Проклятье! – Выпалила я, не сумев сдержать боль в себе. Из глаз брызнули слезы.

– Ты гляди, языкастая какая! – Голос разразился хохотом. – Эрин, подведи девчушку к окну, пущай воздуха глотнет, а то ведь повалится с ног, как предыдущая! И чей-то нам таких худосочных камеристка посылает, в толк не возьму…

Чья-то сильная рука действительно схватила меня за плечо и потянула к окну через длинный зал. Пар начинал рассеиваться, а я смогла открыть слезящиеся глаза и вдохнуть холодного осеннего воздуха. Ад, не иначе.

– То керосин, девочка, от него плачешь. Пару минут и привыкнешь, верно я говорю? – Насмешливый голос сквозь расступающийся пар обрел свою хозяйку. Ей оказалась рыжеволосая, кудрявая в кольцо, тучная женщина с массивными руками и толстой шеей. Такая и кабана голыми руками одолеет, не иначе… – изумилась я про себя.

– Я Делма.

– Джесс.

– Стирку знаешь? – Спросила она, перекрикивая шум кипящей воды и громкий смех других прачек.

– Да. Немного. – пискнула я, вспоминая, что наврала об этом камеристке.

– Че? – Крикнула она.

– Да! Немного! – Напрягая голосовые связки, ответила я.

– Славно! Поди сюда!

Я, последний раз окунувшись в струйку свежего воздуха, льющуюся из окна, вступила обратно в ревущий, ядовитый котел под названием «постирочная».

***

И как люди могут верить в Бога, когда существует стирка?!

Мои сморщенные от воды пальцы со всей силы терли друг о друга две части простыни. Все лицо мое раскраснелось и покрылось влагой, передник промок, со спины стекал десятый пот. Я даже не могла руку поднять, чтобы оттереть спадающие на глаза капли со лба, потому что и рукава мои тоже все были мокрые.

Какой… же… кошмар… – Думала я, изо всех сил стирая горячее после кипятка белье. Такой адский труд должен оплачиваться больше всего, а не считаться низшей работой!

Мои сегодняшние подруги по несчастью, кажется, так не считали. Все восемь женщин, работающие с грязным бельем, заливисто хохотали, перемывали кости своим деревенским знакомым, шутили, бранились. Громкий гогот сотрясал клубы горячего пара, и вырывался вместе с ним наружу из открытого окна. Я будто бы на сельском гулянье оказалась, а не в самом сердце ада.

Насколько говорливыми были эти женщины – настолько же и грузными. Руки их были столь массивными, что каждая могла поднять по 30 фунтов белья, не поморщившись. В отличии от меня – мои руки уже на второй мокрой простыне, перемещаемой щипцами из кипящего котла в лохань для замачивания, начали болеть.

– Плесни туда лимона, девочка! – Вскричала рыжеволосая Делма. – Вон, на полке позади возьми, два половника!

Лимона? Что за глупости?…

– Ну, чего смотришь? То чтоб белое белым оставалось, сок добавляем. Давай шевелись, еще кипа рубашек его светлости, только их тебе и доверю, а то для скатертей худощавая слишком. Того и глядишь – расклеишься!

Под дружный хохот крепких женщин я добавила в лохань два половника лимонного сока. Настолько воздух вокруг был горяч, пропитан щелочью, керосином и влагой, что запах лимона не ощущался вовсе. Едва я сделала пару шагов в сторону окна, чтобы глотнуть воздуха, как передо мной из пара появилась Эрин с кучей мужского белья.

–На вот. – Всучила она мне рубашки. – И не кислись, мы не со зла. Здешних новостей нет у нас никаких, вот над каждой неженкой сверху и дурачимся.

Я лишь кивнула, благодарная женщине за ее слова. Шпильки прачек меня не трогали, но вот то, что баронесса должна от запаха лошадиной мочи щурится, вызывало слезы едва ли не такие же жгучие, как и пар.

– На вот, понадобится. – Рядом с кипящим чаном Эрин водрузила чугунный чайник.

– Что это?

– Керосин.

– Я думала, в нем только шелк замачивают?

– Шелк да, но он еще и для удаления пятен хорош. Поверь, пригодится.

Одарив меня кривоватой ухмылкой, Эрин растворилась в густом паре, а я осталась наедине с грязным бельем жестокого графа Одерли.

Расскажу об этом сэру Ридлу, вот он посмеется. Его пташка роется в белье жестокого графа. Буквально.

Мысли о покровителе придали сил и навеяли воспоминания о жизни в гостевом доме, которым я с радостью поддалась, замачивая рубашки его светлости. Личико малышки Энни всплывало в мыльных пузырях, ее задорный смех слышался сквозь ирландские напевы прачек. Я скучаю по ней. Обещала писать письма, да, но каждый день в Дарктон Холле выдавался насыщеннее предыдущего, а от того ни сил ни времени на письма не оставалось. Да и перо с чернилами мистер Холт передал мне лишь в воскресенье. Смогу ли я отправить ей письмо в конце недели? Только если мы вновь встретимся с ним…

От размышлений и монотонной работы меня отвлекло темное багряное пятно, буйно цветущее на одной из рубашек. Намокшие пальцы в миг похолодели и я отбросила от себя окровавленную ткань.

–Это… – Я прикусила язык, не успев привлечь внимание прачек. Это кровь.

Дрожащие от тяжелой работы или от страха руки сумели вновь поднять рубашку и внимательнее присмотреться к ткани. Темнее, чем вино. А если замочить… Цвет медным становится. Точно не вино.

Я вмиг выудила из горячей воды рубашку и разложила перед собой на деревянном столе, пытаясь сообразить, что это значит. Кровь. Его или чужая? В каком месте пятно? Много ли? Может он быть ранен?… Ах, если бы опыта в таких делах было больше!

Багряное пятно цвело выше середины, ближе к вороту. Небольшое, расходящееся от центра хаотичными брызгами. Если б его рана была… что задели бы? Сердце? Полагаю, крови было бы больше. Я развернула рубашку, но на спине никаких следов не было. Значит, пострадала только грудь? Или кровь вовсе не его? Но чья?…

– Чаво не работаем? – Смешливо прикрикнула Делма, проходя сзади меня с огромным дымящимся чаном. Я тут же положила следующую рубашку из стопки поверх окровавленной, изображая усердную работу.

– А, если господские тряпки стираешь, то сначала керосином полей пятна все, отложи не на долго, а потом уж замачивай.

– Они… Это… Это что же…

– А мы здесь не в свое дело не лезем, девочка. – Все так же задорно продолжила она. – Стираем хорошо, вопросов не задаем, за то и ценит нас его светлость, верно я говорю?

– Но он же…

– В порядке все с ним, не боись. Уж если домой воротился, да рубахи свои стирать присылает, уж точно жив здоров. А большего нам и не надо.

– Ладно… – Только и смогла сказать я, удивленная равнодушием этих женщин.

Что ж они тут повидали, раз крови не удивляются?…

Больше, хвала Фортуне, мне подобных вещей не попадалось. Зато я узнала, что граф не жалеет мыла для стирки, что громче слов говорит о его богатстве, а еще, что миссис Клиффорд не забывает драгоценный ключик от своего запертого ящика в карманах платья, когда отправляет его в стирку. К сожалению.

Совершенно обессиленная, с ломотой во всем теле и горящей кожей на руках, вечером я уснула, не успев ни раздеться, ни обдумать дальнейшие планы.

***

Граф все еще отсутствовал, а потому мы с Абигейл предавались праздному натиранию столового серебра, разложенного на белоснежной скатерти. Теперь, когда я знала, какой ценой она сохраняет свою белизну, относилась к ней даже более аккуратно, чем к столовым приборам его светлости.

– И как тебе наказание? Чего миссис Клиффорд для тебя удумала? – Спросила Абигейл, натирая рукоять ножа.

– У прачек весь день была.

– Ох… бедняжка. Сама не была, но от девушек наслышана, что уж лучше десять ударов получить, чем в прачечной оказаться.

Я ухмыльнулась.

– Десять ударов, конечно, быстрее, но и не настолько там плохо. – После задорных ирландских песен и стоящего пара, безмолвная столовая его светлости казалась мертвой. – Правда, теперь все тело ломит, и руки вот.. – Я показала Абигейл свои раскрасневшиеся кисти, кожа на которых начала трескаться.

– Уф! – Отвернулась она, зажмурившись. – Хорошо, хозяина нет, негоже с такими руками показываться.

– Это да. Надеюсь, что до его возвращения зажить успеют. – Краем глаза я покосилась на девушку, ожидая ее ответа. Давай, проглоти наживку, рыбка.

– Смотря как быстро на тебе заживает, слыхала, не далее чем к выходному вернется. Знаешь, есть у меня тетка, так на ней все зарастает в миг, как на собаке! Ошпарилась ли, порезалась, али еще чего приключилось…

Голос Абигейл заглушил бурный поток моих мыслей. Вернется к воскресенью? Это ведь… Как раз хватит, чтобы до Глостершира и Уорикшира добраться, как он и говорил Ричарду? Только если лошадей гнать и не гостить в графствах подолгу…

– … И тогда-то ей мой дятька как даст ложкой полбу! – Звонкий смех девушки вырвал меня из размышлений. – А на ней уже через два дня ни следа и не осталось!

Я тихонько рассмеялась, ни капли не стыдясь, что пропустила ее историю мимо ушей.

– Но у тебя кожа вон, белая какая, как у леди какой. – Горькая усмешка коснулась моих губ. – Так что помазать бы чем. Слыхала в деревенских лавках мазь есть, помогает.

– Да, я тоже слышала, и даже другу носила, когда тому от камеристки досталось.

– Ух, бедняжка. – Вздохнула она, откладывая последнюю вилку. – Ну, раз здесь мы уже закончили, до обеда есть еще время, сходи да помажь. Без его светлости дел все равно никаких, а ручки твои мне жалко. – Она потупила взгляд, будто бы такая доброта была ей в новинку.

– Ну уж нет, спасибо, потом сама от миссис Клиффорд получу, и уж не в постирочную отправит, а сразу под розги подставит. – Усмехнулась я.

– Так она сегодня весь день по кладовым ходит, перечет провизии делает, не до тебя ей будет. Вон, даже Софи послала кабинет убирать, хотя редко кого просит.

– Софи?

– Да, Софи, беловолосая такая.

Игривые пузырьки триумфа зашипели в животе. Софи! Попалась! Ох, какой же это будет полезный денек!

Едва скрывая восторг от предстоящих дел, я осторожно положила серебряную вилку в ряд к остальным, и подняла на Абигейл печальный взгляд.

– Права ты… ладно, раз так, тогда схожу, намажу. Надеюсь, легче станет. Спасибо, Абигейл.

– Да мне-то за что. Увидимся.

***

К кабинету Констанции Клиффорд я едва ли не летела, отрываясь от пола, подгоняемая радостью своих грядущих шагов. Граф в отъезде, камеристка занята, Софи, за которой должок, убирает ее кабинет. Что может быть лучше! Удостоверившись, что вокруг ни души, я все-таки подпрыгнула, и простые черные туфли приземлились на лакированную доску со звонким стуком. Наконец-то я смогу продвинуться в своих поисках и принести сэру Ридлу больше вестей! Кто знает, может быть и про убийц графа что-нибудь достану… А вдруг еще и спрятанную книгу прочесть успею? Ух, сколько дел!

Остановившись перед незапертой дверью кабинета, я осторожно заглянула внутрь, чтобы увидеть Софи, старательно натирающую полы.

– О, Софи!

– Джесс? Здравствуй! Если ты к камеристке, то нет ее сейчас, она в кладовых весь день будет.

– Оу… – Чуть разочарованно выдохнула я. – Жаль, а то ведь я сказать пришла, что платье ее не высохло еще – влажность стоит, думаю, только к завтра готово будет.

– А… Ну, не велика беда, у камеристки-то платьев побольше наших будет. – Она подняла на меня глаза, полные детской радости. – Джесс… а не ходила ли ты к Джеку? Котиков проведать?

Да, да, да! Знала, что ты спросишь! Стараясь успокоить внутренний восторг, я глубоко вздохнула и старалась отвечать как можно естественней.

– Вот сейчас как раз к нему сбегать и хотела, проведать, да мазь попросить, все равно руки после вчерашнего мазать надо… О, Софи, а давай вместе пойдем?

– Вместе? Как же, я здесь еще не закончила, а мне потом еще лестницу мелом натирать…

– Так камеристка же по кладовым сегодня, стало быть, если на четверть часа ускользнешь, не заметит никто? А я тебе потом с лестницей помогу.

Задумчивая морщинка залегла меж ее бровей.

– Хм… Ну, только если быстро. И если на кухню за молоком для котят забежим.

– Да! – Восторженно вскрикнула я, уже не в силах контролировать свое воодушевление. – Да, я тоже страсть как хочу их увидеть.

– Да? А раньше так не радовалась.

– Так теперь они мне уже родными стали, знаешь, как это со зверями бывает. Подержишь в руках этих маленьких комочков, и все. – Девушка понимающе кивнула.

– Хорошо, пойдем тогда. – Вытирая руки о передник, она поднялась на ноги и направилась к выходу из кабинета.

– Софи, а скажи только… Не в своем же платье миссис Клиффорд по кладовым лазает?

– Нет, для того у нее отдельные тряпки есть, и даже передник с утра повязала. А что? – Она непонимающе глядела на меня. Спасибо, Фортуна!

– Да я все наказания опасаюсь, что платье ей вовремя не принесла, как приказывали. А так хоть знаю, что не в своих черных пошла, уже спокойно. Значит, день еще есть…

– А… И славно, стало быть. Пошли?

Я замешкалась, входя в кабинет, в то время как она собиралась вынырнуть оттуда. Сейчас или никогда.

– Софи… ты иди, а я тебя догоню. На кухне и встретимся, ладно? – Голубые глаза окрасились недоверчивостью. Исподлобья на меня уже смотрела другая, настороженная Софи.

– Ты… ты чего это удумала?

– Ничего плохо, клянусь Всевышним. – Ха! – Хочу из шкафа себе новое платье стащить, а то мое по шву начало трещать, да и запах постирочной в себя впитало, ужас! Свое сниму и аккуратно повешу, а себе новую возьму, вот и все.

Девушка, округлив глаза, выглянула в коридор, проверяя, не слышит ли кто.

– Из ума выжила? Попросить не думала? Раз в северном крыле служишь, не откажет! – Лихорадочный шепот горячил ее щеки.

– Боюсь я, Софи! – Я схватила ее руки. – После того, что она с Джеком сделала, уже ничего просить не хочу, да и сама с наказания только вышла, а тут просить?! Нет уж, точно розг отхвачу, Софи, милая, не противься! – Я аккуратно сжала пальцы девушки. – Помнишь, должок за тобой был? – Глаза ее в миг потемнели. Не отвертишься. – За две минуты управлюсь, а ты скажешь, что воду менять ходила. Ничего не видела, ничего не слышала. Всю вину, если что, на себя возьму, клянусь всевышним!

Несчастная Софи, глядящая на наши сцепленные руки, думала так громко, что, кажется, я могла слышать бег ее мыслей. Спустя пару мгновений она решительно подняла на меня глаза, а затем кивнула.

– Я пошла воду менять, а тебя видеть – не видела.

– Спасибо, милая Софи! – В восторженном порыве я торопливо обняла девушку, поддавшись чувствам. – Увидимся на кухне через пять минут!

– Ты сказала две!

– Так туда еще дойти надо! Все, я быстро!

С этими словами я растворила двери шкафа, а Софи подхватила ведро и убежала в коридор. Как только стук ее каблучков стих, пальцы мои начали свои лихорадочные поиски.

Две минуты. Две минуты, две минуты… – Сердце колотилось в такт секундной стрелке небольших часов, стоящих на столе камеристки. Ключ был в кармане ее платья, благо, они черные, среди одежды горничных выделяются… За растрескавшуюся кожу пальцев цеплялось грубое сукно, юбки смешивались одна с другой, а я, словно безумная, не отрывала взгляда от вороха однотипных платьев. Ты здесь, я знаю, маленький ключик, ты должен быть здесь! Когда мои руки тянулись к последнему черному платью, я с надеждой запустила пальцы в левый карман, и…

– Ах, Фортуна! – Кожу ладони захолодил металл ключа. – Спасибо, спасибо, спасибо! – Дав себе лишь секунду справиться с пьянящим восторгом и не менее пьянящим страхом, я бросилась к столу камеристки и без раздумий вставила крохотный ключ в замочную скважину. Тот вошел без усилий, а после полутора оборотов стук сердца в ушах прервал мягкий щелчок. Дрожащими руками я дернула ящик на себя, чтобы увидеть целую кучу бумаг.

Глаза мои разбежались. Сколько же здесь всего… Векселя, бухгалтерия, перечет зерна и сена…Проклятье, ничего про ткани! Пальцы судорожно бегали по пожелтевшим листам в надежде найти что-то важное, хоть что-нибудь. И, кажется, нашли.

На листе, похороненном под расписками с работниками поместья, мельтешили странные…

– Иероглифы?…

По крайней мере, на них это было похоже. Странные закорючки, соединяющиеся друг с другом плавными линиями и точками, были выписаны в столбик, напротив которого была расшифровка на английский.

– Что это такое?..

– Стой, Мэри! Слышала?

Я замерла в ледяном оцепенении, услышав женский голос совсем рядом с кабинетом. Беглый взгляд оценил ужасающую картину – двери шкафа распахнуты, на не высохшем полу брошена щетка и тряпка, а у стола, в куче бумаг, сидит горничная. И читает.

– Что слышала?

– Голос. Из кабинета.

Мои внутренние органы скрутились в единый комок и поднялись куда-то к горлу. Ледяная волна ужаса перекрыла доступ к воздуху.

– Не слышала я ничего.

– Говорю тебе, девушка какая-то спросила «Что это такое?». Слышала, точно говорю!

– Глупости, с чего бы кому шататься по кабинетам? Плетей в жизни не хватает?

– За умалишенную меня держишь? Давай проверим! Вон, дверь-то не заперта!

Я едва успела глянуть на тонкую полоску света, просачивающуюся из приоткрытой двери, прежде чем животный страх толкнул меня под стол камеристки. В следующий же миг я услышала скрип отворяющихся петель.

Фортуна, помоги, фортуна, помоги, фортуна, помоги! – Вот и все, что думала я, прижимая странный листок к груди. – Если выберусь, половину заработанных денег в дома сирот отправлю, клянусь! Только дай остаться незамеченной, дай спастись!

– Ну что, видишь? Нет здесь никого.

– А что я по-твоему тогда слышала?

– Откуда знаю, может по Дарктон Холлу призраки ходят, а общаться только с тобой решили?

– А ну хватит!

Звук резкого толчка и последующего за ним смеха заглушил мое сердцебиение. Я прижала руку ко рту, потому что даже дыхание казалось мне слишком громким.

– Пошли отсюда, безумная.

– Сама безумная! Точно тебе говорю, значит со второго этажа над окном кто-то говорил!

– Да да, расскажешь потом, каких секретов от призраков наслушалась…

Мое тело одеревенело. Целую вечность я не могла заставить себя пошевелиться, скрючившись под столом, пока спина не начала ныть. Только тогда я позволила себе выдохнуть и опустить глаза на листок, который все это время прижимала к груди. Надеюсь, ты стоишь всех моих мучений.

Тело, еще не оправившееся от вчерашних нагрузок, не было довольно такими упражнениями, а потому я едва не расплакалась, поднимаясь на ноги. Все переживем, Луиза, будь сильной! С этими мыслями я кинулась к столу и бегло переписала странные символы с расшифровкой на чистый лист бумаги. Лучше так, чем камеристка пропажу собственного заметит. Спрятав новую зацепку в корсет, я убрала остальные бумаги, несколько раз проверила, что заперла ящик. Как бы не было велико желание оставить ключ себе, последствия были страшнее, потому вернула его на место. Платье менять не стала, решив сослаться на отсутствие моего размера. Да и Софи так спокойней будет.

Выходила из кабинета я хоть и на негнущихся ногах, но с гордо-поднятой головой.

Еще один шаг к успеху в моих поисках.

Еще один шаг к правде.