Читать книгу Тайна графа Одерли - - Страница 8

Спустя несколько дней мне удалось проведать конюха. Сидя в столовой для прислуги на шатком деревянном стуле, он склонился над дымящейся кружкой.

– Джек… – выдохнула я свое оцепенение. Юноша выглядел не лучшим образом – под медовыми глазами залегли тени, движения были скованными и рваными, а улыбка – натянутой. Я смогла увидеть его только сейчас, спустя три дня после нашей последней встречи, и то, без помощи Бекки не обошлось. Мне решительно не понравилось то, что я увидела.

– Со мной все в порядке, – соврал он, поднося к губам кружку травяного отвара, – не первый и, ручаюсь, не в последний раз я получаю наказание по приказу камеристки.

– Джек, – Я сглотнула горечь с языка. Это моя вина, – Мне очень, очень жаль. Я так виновата перед тобой! Если бы я не пришла поговорить, ничего бы не было, это из-за меня…

– Джесс, Джесс, перестань! – Прервал меня он. – Ты здесь ни при чем. Я сам сглупил, сам же и поплатился. Не знаю, о чем думал, когда предлагал тебе прокатиться, считал раньше, что в голове у меня что-то, да есть, но, видимо ошибался. Уж не знаю, что на меня нашло… – Щеки его смущенно вспыхнули, и он поспешил спрятать лицо в кружке, от чего поморщился. Я вскинула руку, чтобы помочь ему отпить напитка, но отдернула себя назад.

– Спина? – он кивнул.

– Джек, камеристка еще не говорила со мной на счет воскресенья, я пойду в деревню и куплю заживляющую мазь, слышала, как девушки хвалили одну. – Я тараторила, наивно полагая, что мои обещания смогут уменьшить его боль.

– Знаю, что за мазь. – Сказала Бекки, входя в столовую. Она подхватила зеленое яблоко и с громким хрустом откусила его. Сок брызнул на замасленный передник. – Сама в деревню собираюсь, схожу с тобой. А ты не раскисай! – Обратилась она к Джеку. – С кем ни бывает, вон меня на прошлом месте колотили так, что три дня встать затем не могла, Господь мне свидетель! И ничего! Работаю.

– Не раскисаю я! – Расхрабрился Джек. – Но с мазью это ты хорошо придумала, действительно может помочь. Теперь, когда граф вернулся, он сам объезжает Лалит, и у меня больше покоя. Глядишь, вместе с мазью и заживет быстрее…

Присутствие графа в поместье было сложно не заметить. Дело не только в душистом запахе, которым пропитался Дарктон Холл, но и в тепле. Камины почти в каждой незапертой комнате топились так, что уже через час работы со лба у меня стекал пот. Я ни в коем случае не жалуюсь, по мне, так лучше работать в жаре, чем в студеном холоде, когда перестаешь чувствовать пальцы, а ноги немеют. Мне нравилось тепло. И нравилось, что новый хозяин разделяет такое предпочтение. Но вот запах… к нему я еще не привыкла. Удушливый, сладкий, и вместе с тем терпкий, окутывающий каждое помещение, где находился граф. Так не пахли цветы или масла, которые дамы наносят на шею и запястья, даже душистое мыло пахнет по-другому. А этот… этот запах был совсем другим. Что-то похожее я ощущала лишь в лавке редких товаров из Индии в тот единственный раз, когда отец вывез нас с сестрами в Лондон.

– Ну, как тебе поместье в присутствии графа? Не страшное? – Усмехнулась Бекки.

– Господь с тобой, конечно, нет. Камеристка пока кажется гораздо страшнее. – Глаза Джека предупреждающе сверкнули. Мы с Бекки, кажется, синхронно возвели взгляд к небу.

– Так и есть, да только камеристка не топит дом как котлы в аду! Я потею, как грешница в церкви! – Рассмеялась она, заразив меня своей улыбкой.

– А мне нравится тепло. – Я облокотилась спиной о стол, мечтательно глядя вверх. – Поэтому люблю летние дни, когда всегда светло и на полях растут цветы. Лежать бы в них и вдыхать этот запах… Кстати, что это за запах такой? Во всем поместье стоит, с самого приезда его светлости. Как душистое масло для ванны, только… гораздо сильнее, и…

– И душит так, что еще чуть-чуть и на тот свет отправишься? – Прыснула Бекки. – То милорд делает, любит сильно. Когда все вокруг задыхаются, кроме него, видимо. – Джек толкнул ее в бок, призывая следить за языком.

– Что же дает такой запах? – удивилась я.

– Я не знаю, не видела никогда. Абигейл говорила, что это промасленные палочки разных пород дерева, которые надо поджечь и оставить тлеть на специальном блюдце, а дым и будет пахнуть. – Глаза мои округлились.

– Вот чудеса…

– Ничего чудесного, – подал голос Джек, – а вот если его светлость покинет нас через неделю – другую, унося с собой этот запах, вот это будет чудесно.

– Он вновь собирается уезжать?

Джек кивнул прежде, чем успел отдать себе в этом отчет. Мне польстило, что даже такой моралист и верный хранитель тайн поместья не уследил за этим маленьким секретом. Я поощрила его улыбкой.

– Когда? Когда сможем вздохнуть спокойно? – Спросила Бекки, откусывая сочное яблоко.

– Я не знаю! А если бы знал, не сказал бы, нечего шушукаться и господина обсуждать, если не хотите моей же участи. – С напускной суровостью ответил Джек, поднимаясь со своего места и протягивая Бекки чашку. Лицо его исказила гримаса боли. Я приблизилась к конюху.

– Джек, мне правда очень, очень жаль. Прости меня, я…

– Джесс. – Медовые глаза были такими теплыми, что растеклись прямо внутри моей груди. – Все хорошо. Будь осторожна, ладно?

Я кивнула, прежде чем выйти из кухни и вернуться к своим обязанностям.

***

Стремительно приближалось воскресенье, а значит, и поход в церковь, где мне предстоит впервые передать сведения сэру Ридлу. Я ждала этого момента с нетерпением, ибо даже такое опосредованное прикосновение к кому-то давно знакомому напоминало мне о прошлой жизни. Пусть и тяжелой, но размеренной и спокойной. Жизнь в Дарктон Холле такой назвать точно нельзя.

В прошедшие дни я предприняла три попытки достать книгу из-за мешков с крупой, но каждая из них с треском проваливалась из-за недостатка моей физической силы, или же из-за прерывавших мои труды слуг. Я не отчаивалась, все еще находясь в сладком дурмане успеха с обедом в библиотеке, но все же тревожные трели все чаще прерывали мои мысли. И не только из-за книги.

Обсидиановые глаза жгли мне душу всякий раз, стоило забыться в рутинных делах. То, как он смотрел… с насмешкой, свысока, с какой-то злобой. Всякий раз, растворяясь в потоке мыслей, я представляла, как ставлю самого Жестого Графа на место, как эта противная ухмылка сползает с его лица. Красивого, хоть и обезображенного шрамом, лица. Как он его получил? Не про шрам ли хотел узнать сэр Ридл?

Натирая серебряные подсвечники в гостевой комнате второго этажа, я начала перебирать сведения, которые уже завтра должна рассказать господину.

Имена девушек, которые лишились языка. Названия мест, куда отправиться граф. Про «сборище английского сброда» под рождество. Про жестокость камеристки. И про книгу… Нет, про книгу говорить не буду. Доложу, когда точно удостоверюсь, что там есть полезные сведения, и я уже придумала, как это сделать.

Перед выходным работа кипела втрое усерднее. Слуги метались по коридорам, нагруженные корзинами со средствами, тканями и бельем, там и тут чистились полы, намывались светильники, расставлялись новые свечи. Все хотели закончить пораньше, чтобы осталось больше времени на купание перед завтрашним походом в церковь. А я не торопилась.

Зная, что слуги отправятся в купальню, оставляя на посту лишь штат северного крыла, я решила задержаться, чтобы извлечь заветную книгу из-под мешков в кладовой. Размером они были вполовину меня, весом – гораздо больше, поэтому для извлечения находки понадобилась вся моя смекалка. Найдя в кладовой несколько прочных тряпок, я связала их вместе, обмазав конец липкой пастой, которой слуги заделывали щели между оконных рам. Я полагала, что может потребоваться время, чтобы паста схватилась и прилипла к книге, но, на удивление, все сработало даже лучше, чем я могла надеяться – жесткая обложка небольшой книги намертво схватилась с тканью, и даже не думала выскользнуть, проделывая путь из-за мешков наружу.

– Да! – С облегчением выдохнула я, когда кроваво-красный корешок вновь оказался в моих руках. Я наспех обтерла его чистой частью тряпок, и положила в корзину, которую приготовила заранее. Дело за малым – отнести наверх, спрятать в личных вещах, пока не выпадет возможность внимательно прочесть каждую строчку.

Так я и сделала, окрыленная своей находчивостью и смекалкой, подхватила чистое платье и отправилась в купальню.

***

Пар ласково укрывал каменный пол постройки, поднимался по стенам и обнимал обнаженные плечи раскрасневшихся девушек. Раньше слуги ведрами носили воду в мою личную ванну, а теперь я могу омыться только с дюжиной горничных, черпая воду из общей купели. Не велика беда. Во втором гостевом доме, где я служила сэру Ридлу, купальни и вовсе не было, и приходилось рассчитывать только на кухонный таз с мутной водой из ближайшего колодца.

– О, явилась! – Прикрикнула разрумянившаяся Бекки. – Думала, уж на купание ты не опоздаешь!

– Почему это? – улыбнувшись, спросила я. Было приятно видеть подругу вне стен кухни. Минуточку, я только что подумала о Бекки как о подруге?

– Ну, есть в тебе что-то такое… Чистое. Как будто, даже натирая полы, боишься руки замарать. Да и волосы эти твои чудные, им явно нужно что-то большее, чем кусок мыла. – Усмехнулась она. Я опасливо кивнула, мысленно отмечая, что отпечаток аристократичного прошлого все еще проглядывается сквозь грубые ткани платья горничной. Это плохо. – Если на рождество хозяин, как обычно, прибавку даст, купишь в деревне отвар из ромашки. Уж не знаю, что они туда кроме самой ромашки добавляют, но волосы потом – шелк! – продолжила она.

– Да их хоть поливой, хоть не поливай, все равно такими же будут. – Усмехнулась я, прочесывая пальцами кудри, потемневшие от воды. – Сколько себя помню, всегда с ними сладу не было.

– Хоть попробуй, говорю же, работает средство. У знакомой моей, кухарки на прошлом месте, волосы точь-в-точь как твои были, и она на ромашковый отвар ни нарадовалась. Такая смешная была, да хохотала больше, чем работала, вот и погнали ее…

– Скучаешь по прошлому месту?

– По Барнсам-то? – Бекки скривилась. – Не, по этим не скучаю. Сама деру дала, как только шанс выдался, уж не знаю, кто им теперь утку запекает, но надеюсь, что у этой бедолаги нервы покрепче моих. – Я улыбнулась, не в силах представить такого человека. Бекки казалась мне непробиваемой, сильной, открытой и доброй. Будто бы все ей ни по чем было. – А ты?

– М? – спросила я, втирая мыльную пену в волосы.

– А ты? Скучаешь по своей этой как… прошлой хозяйке?

– А… А да, очень скучаю. – Я смыла с головы пену и побранила себя за секундное замешательство. – По правде сказать… даже очень. – Мыльные пузыри покатились по моим плечам, стекая на покрасневшие от жара колени. Я действительно скучала по гостевому дому Джона. – Там была девочка… лакейская дочка, ее госпожа по милости душевной оставила в доме. Энни. – На лице невольно расцвела улыбка. – Я ведь видела, как она росла, понимаешь? Такая светлая, добрая… и умная, какая же она была умная! Не по годам! Иногда стою, серебро натираю, а она рядом – зубья у каждой вилочки пересчитывает, а меня все спрашивает, из чего приборы делают, раз прочные и не гнутся… будто я знаю. – Глаза защипало то ли от пара, то ли от нахлынувших воспоминаний. – Как белье вывешивали по весне, она подкрадется, украдет щепку, и на ней угольком рожицы рисует, а потом представляет, что это принцессы или пираты.

Про книги, что я читала Энни, разумеется, умолчала. Как и том, что учила ее читать. Бекки ополоснула плечи из ковшика, прежде чем упереть в меня непонимающий взгляд.

– Ты же говорила, что личной горничной у госпожи была? Чего это ты вилки тогда натирала?

Я прикусила свой длинный язык. Проклятье, Луиза!

– Так то летом было, когда Госпожа к кузену во Францию плавала, я тогда захворала и не смогла с ней отправиться. Так обидно было! Но без дела тоже лежать не хотелось, вот и помогала девушкам в столовой что полегче делать, пока госпожи нет.

– И не сидится тебе спокойно! – Бекки взмахнула руками, выплескивая воду из ковшика прямо на меня. – Лежала бы, отдыхала, да пока хозяйки нет, по полям бродила да лакеям глазки строила. Нет, надо работать. – Я рассмеялась ее возмущенному тону. – А что? Я бы так и сделала!

– Милорд же уезжает часто, – я понизила голос, – отчего же сейчас не делаешь?

– Скажешь тоже, – фыркнула Бекки, – с нашей камеристкой никакого графа не надо, чтобы лишний раз за интрижку с лакеем получить. Хотя, ради вечерка-другого с Алеком, может и рискнула бы. – Я весело прыснула и раскраснелась еще больше.

– Алеком?!

– Да, а что такого? Ты посмотри завтра в церкви, как он на меня глядит, сразу поймешь все! – Я рассмеялась, не выдержав представления этой картины. Алек – миловидный юноша, который был явно младше Бекки лет на пять, так еще и ниже ее на голову.

– Почему именно Алек? – Едва смогла спросить я сквозь смех.

– Ай и не знаю я, хорошенький он! – Раззадорилась Бекки, передавая мне ковшик, наполненный водой. – Ну, а ты?

– А что я?

– Уже положила на кого глаз?

Я подняла ковш над головой и вылила на себя все содержимое разом. Волосы облепили лицо, скрывая зудящее смущение от слов подруги.

– Эй, а ну не спрячешься! Давай, говори, я ведь может и помочь смогу!

Я убрала волосы с лица, и, проморгавшись, посмотрела на служанку.

– Да не с чем мне помогать, никто мне не нравится.

– Неужто свое сердце у кого-то из слуг прошлой госпожи оставила?

– Вовсе нет!

– А где тогда?

– Нигде!– Я начинала выходить из себя.

– Ой, в жизни не поверю, ты красавица! Неужто никто из людей леди – как-ее-там этого не заметил?

Заметил. Заметил меня один офицер, заметил, обесчестил, и бросил одну посреди постоялого двора по дороге на север. Лишив статуса, прошлого и семьи.

– Никто. – Тихо ответила я, опустив глаза в пол.

– Ой, тоже мне, не смущайся, не буду больше расспрашивать. Сама же все вижу!

– И что же?

– Вижу, что Джек тебе по душе. – Мой взгляд мгновенно врезался в лицо девушки. – И не надо на меня так смотреть, а то глаза от испуга выпадут!

– Да я не…

– Не волнуйся, не скажу я никому! – Перебила она. – Да только думается мне, что ты тоже ему понравилась, раз глупость такую ради тебя сделал.

– Бекки, ты же знаешь, как мне жаль, я не этого…

– Этого, не этого, знаю я, знаю! Ты лучше подай еще воды и перестань смущаться! – Я послушно набрала воду в ковш и протянула девушке. – Так смотрит он тебя, будто хрустальная…

– Бекки! – шикнула я, а она лишь рассмеялась.

– Все, все, не буду больше про него говорить! Раз стесняешься, тогда не буду. Только смотри, Джесс, сердце у него открытое, он с лошадьми общается больше, чем с людьми. Поэтому не обижай парня, жалко будет.

– Не собираюсь я никого обижать. – Парировала я. Это правда, я не собиралась обижать никого из обитателей Дарктон Холла, наоборот – я здесь, чтобы вывести жестокого графа на чистую воду, и избавить его слуг от страха лишиться языка. Вот только… вот только Джек уже пострадал из-за тебя. Это мысль пригвоздила меня к месту.

– Все. Пошли в поместье, расскажу, как завтра будет день проходить. – Скомандовала Бекки, и я, послушно поднялась, ошарашенная своими мыслями. Джек уже пострадал из-за меня, хоть по своей глупости, но все же из-за меня. А я здесь не для того, чтобы делать жизнь обитателей поместья еще хуже, не этого я желаю.

А чего?

Мести. Я желаю только мести.