Читать книгу Тайна графа Одерли - - Страница 19

Пошел снег.

После нескольких спокойных, а значит, бесполезных дней, шпили поместья едва виднелись сквозь падающие хлопья. Пушистое одеяло укрыло серую землю, окрасив пейзаж белым.

Я протирала подоконник в столовой непозволительно долго, разглядывая верхушки хвойных деревьев, протыкающих небо. После продолжительной разлуки зима завораживала красотой, хоть и не была моей любимой порой. Рука, сжимающая тряпку, давно застыла на месте и вздрогнула лишь когда за спиной раздались знакомые тяжелые шаги.

– Господин. – Обернувшись, я поклонилась хозяину, за которым стояла прямая, как палка, фигура камеристки. Она на меня даже не взглянула, а вот жестокий граф смягчился в лице.

– Джесс. – Мне показалось, или голова его слегка склонилась? Глупости. – Зайди в кабинет. И принеси утепленный жюстокор.

– Конечно, господин. – Присев в реверансе, я вышла из столовой и закрыла за собой двустворчатые двери, но удаляться не спешила. Может же прислуга случайно подслушать разговор хозяина с его камеристкой? Вот и я думаю, что да.

– Что касается картины… – Начал Генри, – вы сделали, как я велел?

– Еще нет, ваша светлость. Портрет в кабинете, убрала за шкаф. Так и не смогла вашим людям передать, понимаете… – Я впервые услышала отголосок человеческих чувств в словах камеристки. – Рука не поднялась.

– Констанция… – разочарованно протянул Генри, – Уж от кого, а от вас не ожидал прилива чувств в столь неподходящий момент.

– Милорд, прошу простить мою просьбу, но, быть может, взглянете еще раз? Уверяю вас, сходство разительное и, я думаю…

– Я знаю, что вы думаете, Констанция. – Он понизил голос. – Вы думаете, что это решение далось мне легко. Что я готов избавиться от единственного напоминания о… – Слова жестокого графа заглушили его же беспокойные шаги по комнате. Проклятье!

– Вовсе нет, ваша светлость! – В сердцах ответила Констанция. – Я знаю, что вам пришлось пережить, и могу… могу понять ваше желание. Безусловно, я подчинюсь вашей воле, коль прикажете, но… Прошу лишь подумать.

Воспользовавшись немой паузой, я быстрее ветра пустилась к прихожей, вертя в голове лишь одну фразу: «уверяю вас, сходство разительное». С кем? И что ему пришлось пережить? Кто изображен на портрете, раз даже у бессердечной Констанции «рука не поднялась» отдать картину на сожжение?..

Как и было велено, я дожидалась графа в кабинете, сжимая в руках мягкий бархат жюстокора. Он успел впитать его запах, а потому, удостоверившись, что поблизости точно никого нет, я спрятала лицо в черной ткани. В легкие ударил терпкий аромат. Жасмин. Томный, окутывающий дурманящей дымкой под которой раскрывается сладкий шлейф. Я закрыла глаза, пытаясь надышаться, раствориться в складках ароматной ткани. Тебе идет этот запах, Генри Одерли. Уверена, что волосы его пахнут в сто крат сильнее, и если бы я могла…

– Джесс?

Глаза в миг распахнулись. Я резко отпрянула от ароматной ткани, инстинктивно спрятав жюстокор за спину, как пристыженный ребенок.

– Господин! – Выдохнула я. – Ваш… ваш жюстокор. – Едва не уронив одежду, я передала ее жестокому графу. Глаза лихорадочно бегали по узору ковра, не желая подниматься выше, а щеки начали гореть. Он же не мог меня заметить, да? Конечно, не мог! Все в порядке. В порядке!

– У тебя есть, что надеть?

Я желала провалиться сквозь землю, а не отвечать на странные вопросы. Конечно есть, не голая ведь перед ним стою! За эту мысль захотелось влепить себе пощечину, хвала Фортуне, что подобная глупость с языка не слетела.

– О чем вы, господин? – пискнула я.

– На улицу. Сегодня холодно.

– На улицу? Как прикажете господин. – Сгорая от стыда, я не совсем поняла, на что именно ответила.

– Так… есть?

– Конечно, господин. – Пожалуйста, отпусти меня!

– Отлично. Буду ждать тебя у выхода в сад через пять минут.

Поспешно поклонившись, я выбежала из кабинета, так и не взглянув на него. Ну и дура же ты, Луиза!

– Дура, дура, дура! – То и дело слетало с моего языка на затхлом чердаке, где хранился общий сундук с вещами прислуги. Я выудила оттуда свою неприметную шерстяную шаль, и, по привычке проверив дневник, спрятанный у изголовья кровати, бегом пустилась вниз.

Он не зовет меня на прогулку. Он лишь нуждается в помощи прислуги в саду, вот и все. Нечего переживать! Это моя работа. Сделав несколько глубоких вдохов, я вышла к стеклянным дверям, ведущим в сад.

Фигура господина подсвечивалась ослепительным светом, отражающимся от снега. Безупречная осанка и сцепленные за спиной руки выдавали глубокую задумчивость, как и не моргающий взгляд, направленный на заснеженный пейзаж. Я безмолвно приблизилась, не желая прерывать размышления, но облегченный вздох, сорвавшийся с его губ, подсказал, что он был рад выйти из странного оцепенения.

– Джесс.

– Вам нужна помощь в саду, господин?

– Ммм… да. Да. – Он распахнул предо мной дверь и пропустил вперед. Я послушно ступила в сад, отмечая очередное проявление внимания, которого не заслужила.

Мокрые снежинки медленно ложились нам на плечи. Черные волосы Генри, убранные в низкий хвост, почти сразу покрылись снежным ковром, и я спрятала улыбку от этого зрелища, опустив лицо. Под ногами скрипел снег, навевая воспоминания о доме и о зимних играх с сестрами. Холод цепкими пальцами хватался за щиколотки, но я не замечала его присутствия, согреваемая волнением.

– Господин. – Заговорила я спустя несколько минут молчаливой прогулки. Пейзаж вокруг нас успел сменится с ровных клумб на ряды причудливых кустов, припорошенных снегом.

– Да?

– Вы сказали, вам нужна помощь.

– Ах да. Помощь. – Он потер пальцами переносицу, будто бы возвращаясь в реальность.

– Мне нужно… Мне нужно чтобы ты собрала бальзамин. Да.

Глаза мои округлились удивлением.

– Простите, господин, что?

– Бальзамин. – Рука его неопределенно махнула куда-то на север. – Это однолетнее растение, которое цветет до самых заморозков. Хочу сохранить последние цветы, пусть стоят в память о лете.

– Как прикажете… – Не скрывая удивления, ответила я. – Господин, позволите спросить?

– Позволяю больше не спрашивать позволения. – Уголок его губ поднялся в улыбке. – А спрашивать свободно.

– Я постараюсь. – Зарделась я. – Эти цветы… если хотите сохранить, значит, они важны для вас. Почему?

– Я привез их из Индии. – После глубокого вздоха ответил он. – Последние семена были высажены в этом году, а значит, в ближайшем будущем я их не увижу.

– Если позволите, полагаю, вам не составит труда привезти еще из следующей поездки. – Он довольно хмыкнул, явно заметив, как я обошла его запрет на «позволите?».

– Правильно полагаешь, да только пока неизвестно, когда она состоится.

Мурашки пробежали по спине не от холода, а от его откровенности. Я свободно могу спрашивать что пожелаю? Достаточно лишь соблюдать осторожность, и он сам выдаст свои секреты?.. Мои пальцы задрожали под тонкой шалью. Аккуратность в обращении он спишет на кротость прислуги. Я могу начинать расспрос хоть сейчас. Про ткани, фабрику, про помолвку! Я смогу придумать, как подойти к теме!

Сердце заколотилось быстрее. Не могу. Риск слишком велик. Или мне просто страшно?…

– Расскажите о ней. – Шепнула я, повинуясь искреннему порыву.

– О чем?

– Об Индии. – Я остановилась, подняв на него глаза. – Я слышала, что солнце там почти не садится, на деревьях растут ягоды размером с человеческую голову, а в городах по соседству с людьми слоны ходят.

Он остановился рядом со мной. Глаза его, потеплевшие, на миг опустились, и тихий смех укутал мне плечи. Он смеялся. Не зло, как в первые встречи, но тепло, будто я – наивное дитя, которому только предстоит исследовать мир. Когда он поднял на меня глаза, на черных ресницах лежали снежинки.

– Ты правда хочешь знать? – С улыбкой спросил он.

– Конечно. Я никогда нигде не бывала, а читать не научена, чтобы мир через книги исследовать. Ваш рассказ для моего любопытства лучше любой оплаты будет.

– Вот как? – Глаза его хитро блеснули золотом. – Любопытная, значит? – Не сумев решить, хороша его догадка или нет, я закусила губу. Мягкий взгляд графа на миг опустился, чтобы поймать этот жест, и я поспешила продолжить прогулку.

– Что ж… – Начал он, следуя вместе со мной. – Про слонов – не совсем так. Слоны считаются животными умными, рассудительными, они символизируют знания и непоколебимость власти. Потому они являются… вернее, были ездовыми животными царей и вельмож. Обладать слоном – значит быть не только баснословно-богатым, но и высокородным.

– Ох! – Я не смогла сдержать восхищенного вздоха. – А вы когда-нибудь видели слона?

– Конечно. – Едва не рассмеялся он. – Бесчисленное множество раз.

– А какие они? Я видела лишь картинки… которыми делилась бывшая госпожа. – Поспешила добавить я.

– Сильные. Умные. Огромные, как ты уже знаешь, и… бесшумные.

– Как?! – Я едва не схватила его за предплечье от удивления, но вовремя одернула ладонь. – Как они могут быть бесшумными при своих размерах?

– Природа удивительна. – Он развел руками. – Из-за особого строения ног, слоны могут пружинить, а поэтому поступь получается мягкой и совсем тихой.

– Невероятно… А как же фраза «топает, как слон»?

– Боюсь разочаровать тебя, Джесс, но она неверна. – Улыбнулся он.

– Такого не может быть!

– Может.

– Я не верю!

– Думаешь, я обманываю тебя?

– Конечно, нет. – Я прикусила язык. Думай, что говоришь! – Я имела в виду, что… что в это сложно поверить, господин. Это ведь, полагаю, самые большие животные в мире, а ходят тихо, как мышки! – Подняв брови, я не могла перестать смотреть на графа распахнутыми удивлением глазами.

– А вот мышей, к слову, слоны боятся.

– Нет, быть такого не может! – Я окончательно остановила шаг, не в силах поверить своим ушам, а граф, не сдержавшись, рассмеялся. Звонкий смех закружился в хоровод снежинок, проникая под кожу шипучей радостью. Я потупила взгляд и неловко поправила шаль.

– Простите, если я что-то не то…

– Нет, нет, Джесс, ты… – Он запустил пальцы в волосы, из-за чего на лоб выпал черный локон. – Не думай, что говоришь что-то не так. Боюсь представить мое смущение, если бы мне кто-то рассказывал подобные дикости. Я смеюсь не над тобой, но потому что давно не видел такого искреннего удивления.

– Быть может, вы давно никому не рассказывали о слонах?

Теперь уже смеялись мы оба. С каждой переливчатой трелью я чувствовала, как каменная плита страхов поднимается с моих плеч, а грудь перестает сдавливать неловкость. Быть так близко, говорить с ним на равных, смеяться – это казалось наваждением, сном. Скованность отпустила меня, и я стала легкой, словно перышко. Казалось, один его теплый взгляд, и взлечу над землей вместе со снежинками.

– Значит, любопытная и не обделенная чувством юмора? Вот, какая ты? – Мягкий голос, все еще сохранивший переливы смеха, погладил мое смущенное лицо.

– Не мне судить, господин. – Тихо ответила я.

– А кому?

– Моим собеседникам, полагаю. И паре глаз, что наблюдают за нами со второго этажа. – Я осторожно кивнула в сторону поместья, привлекая внимание графа к темной фигуре, смотрящей на нас из окна.

– Констанция… – выдохнул он. – Что ж, теперь без бальзамина точно возвращаться нельзя. Пойдем. – Его пальцы на миг дернулись навстречу моим, но вовремя сжались. Кожу прожгло там, где он мог меня коснуться.

– Ты внимательна. Я не заметил, что за нами слежка.

– Я прислуга. – Пожала плечами я. Ложь так легко сходила с языка, будто маска срослась с моим лицом. – Мне положено быть внимательной, чтобы уметь во всем угождать господину.

Едва я произнесла это, как стыд накрыл меня с головой. Ну вот и опозорилась, Луиза. Он решит, что я распутная девка, и будет прав! Я ведь здесь с ним без сопровождения на прогулку вышла, да еще и такие речи веду, смеяться позволяю, вопросы задавать! И правильно, правильно, что плохо обо мне подумает! Все тело сотряслось от стыда, и я вздрогнула, не зная, куда себя деть.

– Я не… я совсем не то имела… – оправдания уже полились из меня, когда Генри вдруг начал снимать с себя жюстокор.

Нет… Горло сковало страхом и я не смогла вздохнуть. Нет, нет, нет, он же не… Снежинки закружились перед глазами слишком быстро, размывая жестокого графа и зимний пейзаж. Вместо него я оказалась в душной комнате дешевого трактира.

Колючая простынь жгла кожу, а кислое вино – внутренности. Мои пальцы лихорадочно царапали ткань ярко-красного мундира Питера Нордфолка, прежде чем я управилась с десятком пуговиц и собственноручно сняла его.

– Луиза… – Его горячее дыхание обожгло шею. Руки… Его руки были везде – на губах, ключицах, сжимали мою грудь под кружевом нижнего платья, спускались вниз по животу, гладили бедра, и…

Я вернулась в реальность с громким вздохом, который тело сделало вместо меня, не желая задохнуться. Жестокий граф Одерли стоял напротив, в рубашке и камзоле, а мои плечи укрывало тепло его жюстокора. Его руки… Он не касался меня. Не касался.

– Ты дрожишь.

– Да. Да, всего лишь дрожу. – Выдохнула я, едва сдерживая слезы. – Спасибо, господин. Вы не должны.

– Пустяк.

– Нет. Нет, не пустяк. – Он позаботился обо мне. Не воспользовался. Он не такой, как Питер.

Ничего не сказав, граф продолжил путь в сторону пролеска, за которым скрывались разросшиеся цветочные клумбы. Не самого опрятного вида, редкие цветные всполохи поднимали головы из-под снега, желая дотянуться до последних лучей.

– Вот эти. – Генри наклонился у высокого стебля с причудливо-острыми листьями. Пару движений ладонью, и из-под снежной шапки показалось нежно-розовое соцветие. Я не смогла сдержать улыбку.

– Какие красивые, господин. И… необычные. Никогда таких не видела. – Сорвав цветок легким движением, он протянул его мне. Наши пальцы на миг соприкоснулись, и я вновь вздрогнула.

– Давай соберем пару дюжин. Для столовой? – Я поджала губы, размышляя, как экзотичные цветы будут смотреться на фоне стола темного дерева и стульев шоколадной обивки.

– Для… гостиной? – Безошибочно прочел он мое замешательство. Я не смогла сдержать улыбки.

– Да. Для малой гостиной.

– Отлично.

Поиск цветов под снежным покрывалом увлек меня в достаточной степени, чтобы едкий туман прошлого рассеялся. Именно это прошлое привело меня сюда, и я должна все исправить. Нельзя терять бдительность рядом с Генри Одерли!

Бдительность? Или голову?..