Читать книгу Богатство идей. История экономической мысли - Алессандро Ронкалья - Страница 26

Рожденный в семье врачей и сам ставший врачом, голландец Бернард де Мандевиль (1670–1733) был крещен в Роттердаме, учился там в Эразмовской гимназии, а затем в Лейденском университете, где получил в 1691 г. степень доктора медицины. Вскоре после этого он переехал в Лондон, где и прожил до своей смерти[158].

Его первая публикация датируется 1703 г.: это английский перевод некоторых басен Лафонтена, к которым он добавил несколько собственных. В 1705 г. была анонимно опубликована небольшая поэма на нескольких страницах – «Ропщущий улей, или мошенники, ставшие честными». Данная поэма составляет основу его самого знаменитого труда: «Басня о пчелах, или пороки частных лиц – блага для общества» [Мандевиль, 2000], который появился под этим заглавием и с комментариями в прозе в 1714 г., а в 1723 г. вышел его расширенный вариант. За ее «нечестие» эта публикация была осуждена Большим жюри графства Мидлсекс; защита Мандевиля от этих обвинений была включена в последующие издания (1724, 1725, 1728, 1729, 1732 гг.). В 1728 г. была опубликована вторая часть этого труда, затем она переиздавалась в 1730 и 1733 гг. Начиная с нового издания 1733 г. обе части стали публиковаться вместе, как два тома одной и той же работы, затем они были переизданы в 1924 г. под критической редакцией Кэя[159]. Эта работа получила значительное распространение и породила жаркую дискуссию, в которой сам автор принимал участие посредством ряда расширенных изданий.

Получив образование в культурной среде, которая была на то время одной из самых прогрессивных, в своем труде голландский доктор затрагивает темы, характерные для вольнодумной мысли XVII и XVIII столетий. Он берется за проблему непримиримого столкновения между критерием ригоризма и критерием полезности при выборе человеческого поведения. Более конкретно полемика Мандевиля была направлена против Шефстбери – автора, которого также критиковал, и достаточно явно, Смит в своей «Теории нравственных чувств». Шефстбери отстаивал идею универсальной гармонии, которая объединяет Бога и Красоту[160]. По мнению Мандевиля, мы должны признать, что человек обычно управляется страстями и интересами, которые сосредоточены на нем самом, а не направлены – по крайней мере напрямую – на благо общества. Однако конечным результатом общества, в котором эгоистическое поведение преобладает, может быть коллективное благо: «частные пороки» могут обернуться «общественными добродетелями».

Тем не менее было бы упрощением, а на самом деле ошибкой, обобщать положения Мандевиля в широко известную формулу «частные пороки = общественные добродетели». Эгоистичное поведение, как он доказывает, может привести, но не обязательно приводит к коллективному благу. В действительности все это зависит от способности тех, кто находится у власти, играть на одновременном присутствии разных страстей у истоков человеческого действия, никогда не отвергая их, но корректируя в правильном направлении. «Пороки частных лиц при помощи умелого управления со стороны искусного политика могут быть превращены в блага для общества» [Mandeville, 1714, vol. 1, p. 369; Мандевиль, 2000, с. 243]. Таким образом, Мандевиля нельзя рассматривать просто как защитника порока (учитывая также, что порок понимался им не как антисоциальное поведение, а просто как преследование индивидуальной мотивации): он доказывал, что мы должны признать существование порока в реальной действительности, и только так мы сможем достичь положительных результатов.

Мандевиль противопоставлял традиционное общество, которое обычно имеет небольшие размеры, где каждый может видеть, что делают остальные, с коммерческим обществом, основанном на разделении труда и тем самым необходимо имеющим более широкий масштаб: сверх того, поскольку разделение труда благоприятствует техническому прогрессу, более обширное общество становится более богатым, чем оно могло бы быть. По мнению Мандевиля, именно первый тип общества был идеализирован моралистами, подобными Шефстбери, что породило их ошибочно оптимистические представления об обществе. У членов подобного общества, как утверждает Мандевиль,

…не будет ни искусств, ни наук, и мир будет сохраняться не дольше, чем позволят соседи; они должны быть бедны, невежественны и почти полностью лишены того, что мы называем жизненными удобствами, и все главные добродетели, вместе взятые, не обеспечат им даже сносной одежды или горшка каши. Ибо в этом состоянии ленивого покоя и глупой невинности раз не надо бояться больших пороков, то и нельзя ожидать сколько-нибудь значительных добродетелей. Человек только тогда прилагает усилия, когда его побуждают к этому его желания [Mandeville, 1714, vol. 1, p. 183–184; Мандевиль, 2000, с. 108].

В обширном торговом обществе, где поведение человека направляется индивидуалистической мотивацией, которая благоприятствует прогрессу благосостояния, обогащается сама человеческая личность и происходит ее гражданский рост.

Очевидно, что это означает необходимость наличия установленных заранее правил игры: как писал Вайнер, «дисциплина, налагаемая действующим правом, обеспечение которого осуществляется правительством, была существенно необходима, если преуспевающее и цветущее общество должно было возникнуть из действий сообществ индивидов, рьяно преследующих свои эгоистичные интересы» [Viner, 1953, p. 185]. Наряду с правом, образование и сам факт привычки к общественной жизни были важны, поскольку с их помощью различные страсти могли быть направлены на коллективное благо[161]. В некотором смысле взаимодействие хорошо сбалансированных страстей представляет собой определенного рода «невидимую руку», которая гарантирует прогресс общества, даже если он не является непосредственной целью индивидуальных действий. Эта невидимая рука не была тем не менее необходимым результатом индивидуальных действий: сама по себе она была сознательно сконструирована, являясь проявлением дарований тех, кто отвечает за управление обществом[162].