Читать книгу Богатство идей. История экономической мысли - Алессандро Ронкалья - Страница 37

Как мы уже видели, разделение труда ставит проблему координации различных экономических агентов. Каждая фирма производит товар или группу товаров, и для того чтобы продолжать производство, она должна по крайней мере часть своей продукции обменивать на средства производства, необходимые для продолжения своей деятельности. Точно так же рабочие получают заработную плату, которую они должны превратить в средства существования.

Согласно Смиту, рыночная экономика в целом функционирует достаточно удовлетворительно: для каждого товара осуществляемый фирмами поток производства более или менее соответствует потоку спроса, предъявляемому со стороны покупателей в нормальных условиях. Рыночные механизмы направляют экономику по такому пути, который обеспечивает материальное благосостояние, являющееся необходимым предварительным условием цивилизованной жизни.

Давайте рассмотрим эту проблему более подробно. Обмен между секторами, необходимый для продолжающегося функционирования экономики, может координироваться центральной властью, которая планирует распределение общего продукта между различными секторами и различными производственными единицами: это случай командной или плановой экономики. В рыночной экономике, напротив, обмены осуществляются свободно, а решения о том, сколько надо произвести, продать, приобрести, а также об обменах и ценах осуществляются децентрализованно. Именно рынок связывает производственные единицы, действующие в отдельных секторах экономики, и происходит это двумя способами. Во-первых, путем рыночных обменов каждая производственная единица приобретает у других то, что необходимо ей для продолжения своей деятельности в обмен на свой продукт. Во-вторых, рынок связывает производственные единицы при помощи конкуренции, которую они осуществляют между собой; именно этот механизм осуществляет необходимую координацию огромного числа децентрализованных центров принятия решений, производителей и покупателей.

Можно выделить два вида конкуренции, которые рассматривались Смитом. Первым является конкуренция внутри рынка каждого товара. Каждый покупатель ищет среди множества продавцов, присутствующих на рынке, одного, продающего желаемый товар по самой низкой, насколько это возможно, цене; продавец, запрашивающий слишком высокую цену, рискует остаться с нераспроданными товарами. Точно так же каждый продавец ищет среди множества покупателей, присутствующих на рынке, одного, готового заплатить наивысшую цену за продаваемый товар; покупатели, предлагающие слишком низкую цену, рискуют остаться с пустыми руками. В идеальных условиях, когда конкуренция среди продавцов и среди покупателей не встречает препятствий, цена каждого товара одинакова для всех покупателей и для всех продавцов. Происходит это в результате действия так называемого закона одной цены, являющегося необходимым результатом конкуренции.

Существует также второй вид конкуренции, который Смит называет «конкуренцией капиталов», а именно конкуренция капиталистов, стремящихся найти такое занятие, которое даст наибольшую отдачу на их капитал. Когда капиталисты могут свободно перемещать капитал из одного сектора в другой в поисках наиболее выгодного его применения (словами Смита, когда «существует полная свобода» [Смит, 2007, с. 110]), существует свободная конкуренция: ее характеризует именно отсутствие препятствий для свободного движения капитала (или, как также можно сказать, отсутствие барьеров на вход в различные сектора экономической деятельности)[241].

При действии свободной конкуренции ни один из секторов не может предоставить капиталистам более высокую прибыль, чем в других секторах, на протяжении долгого промежутка времени, поскольку в ином случае он бы наполнился новыми капиталистами, что привело бы к росту производства, снижению цен, а значит, и к снижению прибылей и нормы отдачи. Точно так же ни один из секторов не может предоставить капиталистам более низкую прибыль, чем в других секторах, поскольку в ином случае капиталисты начали бы покидать этот сектор, что привело бы к снижению производства, тем самым обеспечило бы рост цен, а следовательно, рост прибылей и нормы отдачи в секторе. Таким образом, в условиях «полной свободы», т. е. всеобщей свободы конкуренции, отдача на капитал – норма прибыли – стремится к равенству во всех секторах. Таким путем «конкуренция капиталов» связывает различные сектора экономики в единый капиталистический рынок. Это показывает, что конкуренция такого рода играет центральную роль и отличает капиталистическую систему от некапиталистической рыночной экономики[242].

В результате, исходя из допущения о конкуренции, мы можем установить условия, которые определяют теоретическую («естественную») цену. Это меновая ценность, которая соответствует воспроизводству во времени экономики, основанной на разделении труда; из этого следует, что цена должна быть такой, чтобы покрыть издержки производства и позволить заработать «естественную» прибыль. Как писал Смит: «Если цена какого-либо товара соответствует тому, что необходимо для оплаты в соответствии с их естественными нормами земельной ренты, заработной платы и прибыли на капитал, затраченный при добыче, обработке и доставке его на рынок, то товар этот продается, можно сказать, по его естественной цене» [Там же, с. 109].

У данной теоретической переменной, определенной на основе аналитических условий, существует эмпирический аналог в виде так называемой рыночной цены: «Фактическая цена, за которую обычно продается товар, называется его рыночной ценой. Она может или превышать его естественную цену, или быть ниже ее, или же в точности совпадать с нею». Далее Смит продолжает: «Рыночная цена каждого отдельного товара регулируется отношением между количеством его, фактически доставленным на рынок, и спросом на него со стороны тех, кто готов уплатить его естественную цену», а именно действительным спросом [Там же, с. 110][243].

Противопоставление естественной и рыночной цены определялось не только различием между теоретической переменной и соотносящимся с нею эмпирическим понятием. С его помощью Смит также противопоставлял собственную теорию меновых ценностей, основанную на аналитических условиях, определяющих естественную цену, и субъективные теории ценности, неопределенно ссылающиеся на редкость и полезность, предложение и спрос, которые преобладали у схоластов и таких авторов, как Галиани и Тюрго. Сосредоточившись на проблеме воспроизводства с течением времени общества, основанного на разделении труда, Смит, хотя внешне и ввел в свое изложение элементы, на которых основывались традиционные субъективные теории ценности, но ограничил такие элементы ролью (иррегулярных, несистематических) пертурбаций и самим определением естественной цены, управляющей ими, исключил их из своей теории меновых ценностей.

Попытки интерпретировать Смита так, чтобы установить связь между объективными элементами, на которых основано понятие естественной цены, и субъективными элементами, которые возникают при рассмотрении рыночной цены, сосредоточиваются на механизме согласования рыночной и естественной цены. Данный механизм основан на двух видах конкуренции, описанных выше: когда производство товара превышает «действительный» спрос (т. е. количество, которое покупатели готовы поглотить по естественной цене), конкуренция продавцов будет толкать рыночную цену ниже естественной цены: производители не смогут получить «естественную» прибыль и произойдет отток капитала из этого сектора; производство сократится, что абсорбирует излишек предложения.

Именно в отношении этого механизма согласования Смит применил свою знаменитую аналогию с «тяготением»:

Таким образом, естественная цена как бы представляет собою центральную цену, к которой постоянно тяготеют цены всех товаров. …Но хотя рыночная цена всякого отдельного товара, таким образом, постоянно тяготеет, если можно так выразиться, к естественной цене, однако иногда случайные обстоятельства, иногда естественные причины и иногда особые распоряжения правительства могут продолжительное время держать рыночную цену многих товаров намного выше их естественной цены [Smith, 1776, p. 112, 113–114][244].

Многие авторы, особенно в последние годы, интерпретировали метафору тяготения как подразумевающую теорию рыночной цены, основанной на предложении и спросе. В частности, рыночные цены стали интерпретировать как равновесные цены короткого периода (маршалловские, саморегулирующиеся) (см., например: [Blaug, 1962, p. 39]). На самом же деле такая идея абсолютно чужда мысли Смита, как потому, что рыночная цена, как мы видели, была для него не теоретической переменной, а ее эмпирическим аналогом, так и потому, что сама ссылка на тяготение, которая, как может показаться, подразумевает точную теоретическую структуру, подобно теории Ньютона (в которой гравитационное взаимодействие двух тел описывалось точными математическими законами), была, в сущности, достаточно смутной[245]. Это подтверждается, среди прочего, тем фактом, что в обоих отрывках, где появляется термин «тяготение», он сопровождается выражениями («как бы», «если можно так выразиться»), которые подчеркивают его использование в качестве неточной метафоры.

Интерпретация рыночной цены как теоретической переменной, определяемой соотношением между спросом и предложением в соответствии с общими и точными правилами, возникла только в конце золотого периода классической политической экономии, у Джона Стюарта Милля и Томаса Де Куинси, а затем была развита Альфредом Маршаллом тем способом, который хорошо всем известен из учебников. Во времена Смита термины «спрос» и «предложение» означали не кривые или, в более общем смысле, не стабильные и хорошо определенные функциональные отношения, связывающие цену и количество товара[246], а набор элементов, возможно, случайных или условных, который не может быть сведен к только технологическим (экономия от масштаба и ее отсутствие) или психологическим (предпочтения потребителей) факторам. До Смита ссылки на роль спроса и предложения в определении цены обычно отражали, в некоторой степени, ситуацию, предшествовавшую развитию регулярных рынков, в которой цены, как, например, на деревенских ярмарках или в портовых городах, были объектом влияния несистематических событий.

Современные интерпретации рыночной цены у Смита, как определяемой спросом и предложением, обычно основываются на второй части процитированного выше определения рыночной цены: что она «регулируется отношением между количеством его, фактически доставленным на рынок, и спросом на него». Однако в этом отрывке Смит, говоря о рыночной цене и отношении спроса и предложения, использует глагол «regulate» (регулировать), а не «determine» (определять)[247], а выражение «отношение между количеством …доставленным на рынок, и спросом» не может быть воспринято как указание на точную математическую функцию. Этот отрывок не является ни определением рыночной цены, ни теорией, объясняющей ее определение. Смит не пытается здесь проиллюстрировать законы того, каким образом спрос и предложение реагируют на рыночные цены, отличные от естественных, или законы того, как рыночные цены реагируют на отсутствие равновесия спроса и предложения и на колебания этих переменных. В частности, здесь нет ни намека на идею саморегулирующегося рынка, определяющего рыночные цены, которая свойственна современной теории, а не теории классических экономистов[248].

Смит всего лишь предлагает несколько общих правил. Во-первых, рыночная цена окажется выше естественной цены, если предложение, по любой причине, окажется ниже «действительного» спроса, соответственно, в обратном случае она окажется ниже. Во-вторых, отклонение рыночной цены от естественной спровоцирует реакцию со стороны покупателей, так же как и производителей; в условиях свободной конкуренции такая реакция поспособствует разрешению неравновесной ситуации. Из представленных Смитом примеров ясно, что конкретное действие этих общих правил зависит от обстоятельств, а значит, невозможно сформулировать точные функциональные связи между рыночными ценами и дисбалансом спроса и предложения[249].

Таким образом, для Смита тяготение было только метафорой, которая использовалась для того, чтобы выявить роль конкуренции как движущей силы стабилизации рынка. Такую же роль играла метафора «невидимой руки», которую, к тому же, Смит использовал только однажды в «Богатстве народов», в достаточно специфическом контексте (предпочтение капиталистов инвестировать в наиболее прибыльные отрасли национальной промышленности, а не в другие страны, хотя и мотивируется личным интересом, но оказывает положительное воздействие на общество, поскольку ведет к увеличению национального дохода, как будто «направляется к цели невидимой рукой») [Смит, 2007, с. 443][250]. Все это достаточно далеко от теории, которая имеет в своей основе механизмы саморегулирующегося рынка, кривые предложения и спроса и т. п. Хотя может показаться, что различие этих теорий отражает прогресс на уровне формальной полноты анализа, оно предполагает радикальные изменения концепций, использовавшихся классическими экономистами – настолько радикальные, что эти изменения меняют теоретический контекст в несомненно ограничительном направлении. Как следствие, концептуальное представление рассматриваемой экономической системы претерпевает чистые потери[251]. Очевидно, однако, что понятие рыночной цены как теоретической переменной совершенно чуждо Смиту. Более того, идея «невидимой руки рынка» является профанацией истории мысли. Тот факт, что она часто повторялась – и продолжает повторяться, особенно теоретиками общего экономического равновесия, – обнаруживает только их незнание текстов и поверхностное отношение к истории.