Читать книгу Богатство идей. История экономической мысли - Алессандро Ронкалья - Страница 28

Физиократы (или les économistes («экономисты»), как они сами себя называли) были очень компактной и боевитой группой французских экономистов, группировавшихся вокруг Франсуа Кенэ (1694–1774), врача мадам де Помпадур при дворе короля Людовика XV. Физиократы были первой школой экономической мысли, обзаведшейся собственным печатным органом для пропаганды определенных направлений политики. Отрезок времени, на котором они доминировали, был коротким – чуть больше четверти века[177] – но их влияние на развитие политической экономии было необычайно сильным, в частности благодаря центральной позиции, которую Париж занимал в культурной жизни того времени. Физиократы отводили ключевую роль развитию сельского хозяйства, которое они рассматривали в качестве единственного сектора, способного произвести прибавочный продукт. Кроме того, как подсказывает их наименование («физиократия» происходит от греческих «физис» = природа и «кратос» = господство), они разделяли с картезианским направлением французского Просвещения (см. ниже, подразд. 4.7) идею «естественного порядка», логичность и оптимальность которого – неизменные со временем, будучи присущи самой природе вещей – должны быть очевидны любому человеку, наделенному светом разума, и который просвещенный государь должен установить в качестве «позитивного порядка», устранив изъяны, порожденные погрешностями человеческого законодательства[178]. Частная собственность также входит в этот естественный порядок, поэтому защита прав собственности рассматривалась как одна из основных задач «позитивного порядка». Тем самым физиократы резко смягчили абсолютистскую традицию представлений о просвещенном государе, хотя, думается, они несколько отстали от Локка, предшествовавшего им, или их современника Смита, автора «Теории нравственных чувств» (1759).

Значение, придававшееся сельскому хозяйству, стало очевидным сразу после первых публикаций Кенэ по экономическим вопросам: двух статей «Fermiers» («Фермеры») и «Grains» («Зерно»), появившихся в «Encyclopédie», которая издавалась д’Аламбером и Дидро, в 1756 и 1757 гг. соответственно. Однако наиболее известной работой Кенэ является «Tableau économique» («Экономическая таблица»), напечатанная в Версале в 1758 г. Также здесь стоит упомянуть статью «Droit naturel» («Естественное право»), датированную 1765 г.[179]

Среди основных последователей Кенэ мы можем упомянуть Виктора Рикети, маркиза де Мирабо (1715–1789), который приобрел известность в 1756 г. с публикацией книги «L’ami des hommes» («Друг людей»), в которой, как мы видели, многое было заимствовано из работы Кантильона, а также Пьера Дюпона де Немура (1739–1817), редактировавшего издание трудов Кенэ («Physiocratie», 1767–1768), и журналы, выпускавшиеся под влиянием физиократов («Journal de l’agriculture, du commerce et des finances» с 1765 по 1766 г., а затем «Ephémérides du citoyen» с 1768 по 1772 г.), в дальнейшем сотрудничавшего с Тюрго до 1776 г. и издававшего труды Тюрго в девяти больших томах между 1809 и 1811 гг. Также здесь стоит упомянуть Пьера-Поля Мерсье де Ла Ривьера (1720–1794), автора трактата, озаглавленного «L’ordre naturel et essentiel des sociétés politiques» («Естественный и необходимый порядок политических обществ»), вышедшего в 1767 г. Смит считал эту книгу лучшим изложением физиократических доктрин.

Мирабо и многие другие физиократы (но не Кенэ, теории которого обсуждаются ниже) считали, что способность сельского хозяйства создавать излишек присуща плодородию почвы (которая вырабатывает пшеничный колос из зерна), а значит, является даром матери-природы. Эта теория происхождения излишка может поэтому быть использована для оправдания присвоения излишка дворянами, которые были не только полноправными владельцами земли, но и господами крепостных, прикрепленных к земле, на которой живут.

Кенэ также считал, что только сельское хозяйство способно приносить излишек, но его объяснение этого несколько отлично и исходит из ситуации, преобладавшей во Франции того времени: принимая во внимание цены аграрной и промышленной продукции на мировых рынках, с помощью лучших технологий фермеры могут получить продукцию, стоимость которой превосходит издержки производства, тогда как мануфактуристы просто покрывают свои издержки (включающие средства существования промышленных предпринимателей). Другими словами, Кенэ стремился подчеркнуть потенциал реформированной аграрной системы как средства экономического развития – того, что он называл «grande culture» по сравнению с «petite culture». Первая характеризуется не только более крупными предприятиями, но и технологиями с более высокой капиталоемкостью (более конкретно, плуг, запряженный лошадьми, а не волами, был практически лозунгом физиократов).

Таким образом, в своих сочинениях Кенэ подчеркивал потенциальные возможности аграрной революции, которая уже началась, но которая, по его мнению, отставала от экспансии торгового капитализма. Занятая им позиция противостояла не столько – по прежнему очень живой – меркантилистской традиции в целом, сколько прежде всего кольбертизму, или, другими словами, экономической политике Кольбера, направленной на поддержку торговли и мануфактур путем либерализации импорта сырых материалов и введения пошлин на импорт промышленных товаров (см. подразд. 2.6 наст. изд.). Очевидно, это не способствовало развитию сельского хозяйства, сокращая его прибыльность и повышая прибыль мануфактур. Напротив, как доказывал Кенэ, аграрные продукты должны получать bon prix, или цены, достаточные не только для покрытия издержек производства, но также благоприятствующие финансированию инвестиций, обеспечивая приемлемую доходность.

Как bon prix, так и prix fondamental (которые соответствовали чистым затратам производства, т. е. разница между bon prix и prix fondamental соответствовала прибыли фермера) не были ценами, спонтанно определяемыми рынком, и Кенэ не смог увидеть никакого механизма, который автоматически приводил бы к одному из этих двух видов рыночных цен и зависел от условий спроса и предложения (как и в случае мануфактурных цен, соответствующих издержкам производства). Обязанность реализации bon prix была возложена, среди прочих вещей, на политику, благоприятствующую свободному экспорту сельскохозяйственной продукции, а также таким потребительским обычаям внутри страны, которые будут поощрять luxe de subsistence (роскошь существования), а не luxe de décoration (роскошь украшения), или потребление аграрной продукции – но не мануфактурной, – превышающее простой прожиточный минимум[180]. Хотя понятие конкурентной нормы прибыли еще отсутствовало (оно будет намечено Тюрго несколькими годами позже и полностью развито Смитом), Кенэ полностью осознавал ключевую роль накопления капитала для производственного процесса, и прежде всего для создания условий применения более совершенных технологий. Кенэ проводил различие между avances fonciéres (начальные основные инвестиции, необходимые для обработки участка земли и повышения его производительности), avances primitives (орудия производства, скот) и avances annuelles (оборотный капитал: семена, заработная плата и т. п.). Таким образом, повторим, хотя современная ему экономика направляла его внимание на сельское хозяйство, однако в то же самое время он делал определенные шаги в направлении, по которому впоследствии пошли Тюрго, Смит и вся классическая традиция, рассматривая авансирование капитала, выступающее необходимым условием производства и накопления капитала, в качестве ключевого элемента экономического развития.

Выступая против подхода Кольбера к экономической политике, Кенэ и физиократы развили теорию, которая достойна восхищения своим «духом системы» и последовательностью. В частности, Кенэ был первым экономистом, который понял и представил в аналитической схеме производственные взаимосвязи, соединяющие различные сектора, которые, в экономической системе, основанной на разделении труда, берут начало из неоднородности средств производства в каждом секторе. Эта проблема была разрешена в tableau économique, путем концентрации внимания на обменах, необходимых для обеспечения непрерывного функционирования экономической системы.

Позвольте представить основные контуры функционирования экономической системы, лежащие в основе модели Кенэ. Сельское хозяйство, как мы видели выше, рассматривалось как единственный производительный (т. е. способный производить излишек) сектор экономики; в своей модели Кенэ предполагал, что наиболее продвинутые технологии, grande culture, в основном применялись в сельском хозяйстве. Другие виды деятельности, прежде всего промышленное производство, были объединены под названием «бесплодного сектора», названного так, потому что в этих видах деятельности просто преобразуют в получаемый продукт данный набор сырых материалов (включая средства существования работающих в этом секторе); ценность готовых продуктов оказывается равной ценности средств производства и существования, использованных для их получения, поэтому здесь нет излишка, или, иными словами, не создается новая ценность.

Подразделение экономической системы на сектора соответствует следующему подразделению общества на социальные классы: производительный класс, состоящий из тех, кто занят в сельском хозяйстве (крестьян и фермеров), бесплодный класс, состоящий из ремесленников (включая промышленных рабочих и торговцев), и аристократический класс, т. е. класс земельных собственников, которым достается излишек, полученный в аграрном секторе, включая дворянство и духовенство.

Основным вкладом Кенэ в экономическую теорию была его tableau économique: серия диаграмм, обрисовывающих структуру экономической системы, показывая отношения (т. е. серию обменов товаров на деньги), которые необходимы между различными секторами производства и различными социальными классами, чтобы сделать возможным существование и развитие экономики.

Экономические таблицы Кенэ породили широкую дискуссию об их интерпретации[181]. Здесь мы их проиллюстрируем, используя упрощенную схему, которая не претендует на то, чтобы точно воспроизвести все характеристики анализа Кенэ, но показывает общий ход функционирования экономики – как круговой процесс, в котором год за годом фазы производства, обмена и потребления следуют одна за другой[182].

Рисунок 4.1 иллюстрирует ситуацию в конце цикла производства, перед началом обменов. Аристократический класс (дворянство) имеет две единицы денег (скажем, 2 млрд франков), полученных от аграрного сектора в оплату ренты за использование земли. Бесплодный класс (мануфактурный сектор) имеет три единицы промышленных товаров[183]. Производительный класс имеет пять единиц продукции: три единицы сельскохозяйственных продовольственных продуктов и две единицы сырья. Обозначим MG – промышленные товары, RM – сырье, A – сельскохозяйственные продовольственные продукты и M – деньги (каждый символ представляет единицу товаров или денег).

В данной ситуации невозможно начать новый производственный цикл. Аграрный сектор нуждается в промышленных товарах как в средстве существования и производства (одежда, лопаты и плуги), а также в деньгах, чтобы заплатить ренту за землю. Промышленные работники, в свою очередь, нуждаются в еде и сырье, необходимых для жизни и как средство производства. Представители аристократического класса также нуждаются в еде и промышленных товарах для поддержания своего комфортабельного образа жизни и не только, так как без них дворянство просто не сможет существовать.

Рис. 4.1

Следовательно, продолжение функционирования экономической системы требует обмена между разными секторами, или, как это показано у Кенэ, между разными социальными классами. Пусть пунктирная линия показывает движение денег, а непрерывная линия – движение товаров. Теперь мы можем описать процесс обмена следующим образом. Сначала (рис. 4.2) дворянство использует деньги, чтобы приобрести одну единицу промышленной продукции от бесплодного класса и одну единицу сельскохозяйственных продовольственных продуктов от производительного класса. Сразу же после этого (рис. 4.3) бесплодный класс использует полученные деньги, чтобы приобрести одну единицу сельскохозяйственных продовольственных продуктов от производительного класса. В свою очередь, производительный класс использует полученные от дворянства деньги, чтобы приобрести одну единицу промышленной продукции от бесплодного класса. Наконец, бесплодный класс использует полученные деньги, чтобы приобрести у производительного класса одну единицу сырья. Финальная ситуация, после обменов, показана на рис. 4.4.

Рис. 4.2

Рис. 4.3

Как мы можем видеть, эти обмены подготовили экономику для начала нового производственного цикла. Дворянство может наслаждаться своими продовольственными и промышленными продуктами. Производительный класс имеет промышленные и сельскохозяйственные продукты, необходимые для жизни, сырье (например, семена) и промышленные товары, необходимые в качестве средств производства, а также две единицы денег, чтобы заплатить ренту. Бесплодный класс имеет сельскохозяйственные и промышленные продукты, необходимые для жизни, и сырье, необходимое в качестве средств производства.

В конце производственного процесса система возвращается к начальному состоянию. Дворянство, потребив свои сельскохозяйственные и промышленные продукты, получает деньги от производительного сектора как ренту за землю. Бесплодный класс использует свои средства существования и производства, в целом три единицы, чтобы произвести три единицы промышленных продуктов. Производительный класс использует свои три единицы средств существования и средств производства, чтобы произвести пять единиц продукта (три единицы сельскохозяйственных продуктов и две единицы сырья) на земле, арендованной у дворянства. Таким образом, мы имеем здесь дело с живой экономической системой, функционирующей в условиях простого воспроизводства.

Рис. 4.4

Как можно заметить, излишек (а именно преобразованный продукт, составлявший ранее средства производства и существования занятых в экономике) соответствует потреблению дворянства, которое ничего не производит и способно приобретать год за годом сельскохозяйственные и промышленные продукты только потому, что оно получает свою ренту от производительного сектора. В схеме Кенэ источником излишка является сельское хозяйство: в этом секторе использование в производственном процессе трех единиц (как средств производства и существования) приносит пять единиц продукта.

В описанном Кенэ циклическом процессе различные сектора и социальные классы взаимосвязаны; распределение продукта среди различных классов происходит одновременно с процессом обменов, которые позволяют каждому сектору преобразовывать первоначальные фонды средств производства и существования.

Однако Кенэ не осуществил достаточно тщательного описания распределения излишка между различными секторами и различными социальными классами. Идеи его последователей в этом отношении отражали достаточно упрощенное представление о социальной структуре того времени, характеризующейся привилегированным положением аристократического класса: поскольку весь излишек возникает в сельском хозяйстве, «естественно», что он достается дворянству, владеющему землей, чья производительная сила гарантирует само существование излишка. Как мы увидим, эти представления критиковались Смитом, который считал, что излишек возникает не в аграрном секторе, а в экономической системе в целом, и что он связан не с конкретным средством производства (землей), но скорее с «активным элементом» производственного процесса, а именно трудом (подобное представление было намечено уже Петти, с его ссылками на труд как «отца», а землю как «мать» любого богатства: см. выше, подразд. 3.5).

Доктрина физиократов не предполагала, однако, защиту доходов дворянства: если рента землевладельцев соответствует излишку, то очевидно, что она одна должна нести все налоговое бремя. В самом деле, попытки обложить налогами другие социальные классы не только обречены на провал, поскольку будут переложены на других, но и окажутся разорительными для экономической системы в целом, принимая во внимание корректировки, которых они требуют, в особенности дестимулирование накопления и технических изменений, в связи с обложением налогами фермеров, рассматриваемых Кенэ и физиократами в качестве активных агентов экономического развития.