Читать книгу Рассветное небо над степью - Ирина Критская - Страница 2

– Знаешь, Мусенька… Я никогда не буду такой, как Маша. Она, как принцесса из сказки, которую матушка нам в школе читала. А я, видишь какая? Ну что ты молчишь?

Коза Муська сочувственно смотрела на Дарьюшку, она не совсем поняла про принцессу, но матушку видела, приходила та за молоком. И Муська была уверена, что ничему хорошему эта носатая тетка не научит, уж больно хитро она стригла глазами, когда Анастасия наливала ей молоко в банку. И денег не дала, вроде, хотя все чего-то дают. Такого молока, как у Муськи по всей деревне днем с огнем не найдешь, а попадья бесплатно берет. Пакость носатая.

Конечно, Дарьюшка не понимала этих козьих мыслей, но то, что Муська ей сочувствует, она видела. Та прижалась к ее коленям теплым боком, жевала задумчиво и жалостливо косила глазом на девчонку. И в ее квадратном зрачке отражалась не страшненькая Даша, а сказочная принцесса, точно такая же, о которой читала матушка.

– Дашка! Дашка же! Ты опять у козы, что ли? Мать узнает, задаст тебе. Иди давай. Батя с ярманки приехал.

Голос у Маши был не просто громким – он был оглушающим. Как вот так могло получится – при такой ангельской внешности такой визжащий и противный голос. Дарьюшка всегда вздрагивала, когда ее звала сестра, вжимала голову в плечи, стараясь уберечь уши, но сейчас он ей показался музыкой. Еще бы – батя приехал. Три дня ждала Дарьюшка отца, еле дождалась. Значит сегодня мать не будет на нее фыркать разъяренной кошкой, она примет с батей пару рюмочек наливки, подобреет, споет песню с ним на пару за столом, и, загадочно блеснув глазами уйдет на вторую половину дома – спать. Батя тоже скоро пойдет, но сначала приласкает Дарьюшку, погладит ее по голове, шепнет на ушко – “Ты, деточка, красивая какая сегодня. Не иначе, солнышко тебя вечор поцеловало. Птичка моя”.

И у Дарьюшки внутри станет тепло-тепло, даже слезы было закапают, но она их удержит, не даст воли, но зато прижмется в папкиной руке, попытается чмокнуть ему ладошку, но батя строго глянет, отберет руку, а потом сам поцелует ее в макушку.

– Сейчас, Маш. Надо же Муську додоить, матушка сегодня придет, как же. Я быстро!

Муська снова глянула на Дарьюшку своими почти человеческими глазами, как будто подмигнула заговорщически. Она никогда не выдаст свою хозяюшку, и только между ними останется, что Даша давно ее подоила, а теперь вот сидит здесь, в теплом сарайчике и идти никуда не хочет.

Ладно, Мусь. Пошла я. Сейчас сенца тебе добавлю, а то вишь, все выбросила, поганка ты рогатая. Погоди.

Дарьюшка поплотнее затянула платок, помчалась по тропинке в сенник. А тропка шла вдоль плетня, хоть короткая, да открытая, сквозь плетень этот улица была, как на ладони. И вот он – Колька!

Дарьюшка Кольку не любила. Вернее, у нее было к нему странное чувство. Она и пряталась от него, и, одновременно, всегда старалась пробежать мимо его дома. Как воришка -глянет, чтобы никого не было, юркнет проулком, остановится на секундочку около огромных, богатых ворот, и бегом… Колька пару раз ловил ее за этим, посмеивался, а как-то поймал у реки, когда она белье полоскала, щелкнул по носу, шепнул.

“Что, куколка? Помочь белье донесть? А ты мне сеструху вызовешь?”. Дарьюшка тогда вырвалась, грубо крикнула дураку – “Отлепись, проклятый”. А сама бежала вдоль огорода, прижимая к боку таз с бельем, чувствуя, что сердечко колотится в горле. И вот опять он…

Колька был одного возраста с Машей. У него уже и усики пробивались, а уж щеголь был – куда городскому. Жили они больно справно, лучше всех в деревне, дом был высоким, как у купцов, ставни розами разрисованы, а ворота из дубовых досок, да таких широких, наверное, дуб с обхват распилили. Колька был один у отца с матерью, его баловали и холили, ну он и пользовался. Картуз с зеркальным козырьком, оттуда чуб завитой, на воротнике косоворотки шелком узоры вышиты. И полушубок с белой опушкой – глаз не отвесть. Все девки от него стонали, а он к Машке подбивался. Правда, батя как-то ему показал кулак издалека, да разве их остановишь? Машка тоже глазом горячим косила, как та кобыла на лугу. А Дарьюшка плакала по ночам – ей этот Колька поганый снился даже.

– Птица! А ну пойди, дам чего!

Дарюшка хотела было сделать вид, что не заметила парня, но он ловко высунул руку сквозь редкие прутья плетня и схватил ее за плечо. Куда уж тут денешься.

– Чего тебе? Мне сена надо козе дать, мешаешь.

Колька хмыкнул, подтянул девочку поближе, шепнул.

– Машку вызови, полный карман леденцов насыплю. Подставляй!

Дарьюшка гордо вздернула подбородок, вывернулась, заявила.

– Там батя с ярманки приехал, не до тебя. Ешь сам свои леденцы. Он нам шоколаду привез.

Развернулась и пошла гордо. Точно так, как соседская толстая Мотька – чуть покачивая бедрами, как будто они были у нее на шарнирах.