Читать книгу Рассветное небо над степью - Ирина Критская - Страница 3

Машка, блестя круглыми, как пуговицы глазами (даже удивительно, что у такой красавицы, в которой все ладно скроено и крепко сшито были такие глаза. Большие, правда, темные, но чуть навыкате и совершенно без ресничные. Вернее, реснички-то у нее были, даже и длинные, но бесцветные, белесые, их на светлой фарфоровой коже было и не разглядеть), крутилась перед зеркалом примеряя новый платок. И так она его завяжет, и так – на лоб спустит, по старушечьи, потом повыше поднимет, выпустив на волю волну русых волос – все красиво, все ей к лицу. Да и платок был не простой, батя постарался – белый, шелковый, с кистями, да с нежными алыми маками, такого, наверное, в деревне и не было ни у кого. Даша загляделась на сестру, вот ей бы такой. А батя сидел за столом довольный, распаренный в баньке, которую уже успела устроить ему мама, горел щеками, улыбался.

– Эх, девки, красавицы вы у меня! Скоро от женихов ружо покупать надо с дробью. Отстреливаться.

Анастасия, тоже раскрасневшаяся, да как-то странно, пятнами, подошла с мужу, обняла его за плечи, прижалась щекой к затылку. А Дарьюшка увидела, как батя втихаря завел руку за спину и сжал упругое мамино бедро, да так крепко, что ткань сатинового платья натянулась, вот- вот лопнет. И так ей вдруг стало стыдно от этого, что горячее бросилось в голову, она покраснела не хуже бати, и козой скакнула вперед поближе к сестре.

– Мааааш….Какой красивый… Можно я потрогаю?

Машка крутанулась на каблучке нарядных сапог, метнула подолом новой юбки, фыркнула.

– Руками-то не трожь! Из козлятника только! Воняет от тебя. В бане пойди, помойся.

И отошла от зеркала павой, поймав одобрительный материнский взгляд. накинула кофту прямо на тонкую рубашку, сообщила.

– На гулянку войду в нем. Девки лопнут!

Но тут Анастасия взвилась. Подскочила к дочери, стащила платок, сунула его за пазуху, крикнула.

– Я те пойду! На дворе морозище, а она в летнем. Пуховый наденешь, он тоже новье у тебя. Раскрылилась тут.

А Дарьюшка вдруг почувствовала стыдную радость от того, что у сестры платок отняли. И даже мокрые круглые Машкины глаза ее не разжалобили. Пусть знает! А про Кольку она даже ей не заикнется…Надо, сам найдет вертихвостку эту.

Петр внимательно смотрел на своих девочек, потом крякнул, привстал, поманил Дарью к себе.

– Иди, птица. Папку поцелуй, да погляди, что он тебе привез. Не хуже!

Дарьюшка подошла, прильнула к отцовскому боку, обняла его с силой, так что даже слезы навернулись, вдохнула его запах – табака, сена, еще чего-то такого – то ли конюшни, то ли дегтя, шепнула.

– А ты шоколаду привез, папань? Обещал же…

Петр поднял дочку, посадил, как маленькую на колено, покачал, но она слезла, сердито что-то жужжа, как маленький жук.

– Вот тебе, гляди-ко! На!

И Дарьюшка замерла от восторга. Батя выложил на стол такую коробку, что ей, наверное, в день не съесть шоколад тот. Она на цыпочках подошла к столу, прочитала по слогам, хорошо, сегодня у попадьи лучшей по чтению оказалась. “Зю-зю”, – было написано на коробке. И с нее весело улыбался Даше веселый человечек с удочкой, добрый и счастливый.

Анастасия подошла к столу, глянула на мужа на всякий случай, но коробку забрала, буркнула.

– Вот еще. Ужинать скоро. К чаю подам, да и не одной это ей.

А Петр поймал увернувшуюся дочку, чмокнул ее в щеку, сунул к руку что-то круглое.

– И это тебе. Носи, на красу.

А вот тут уже Дарьюшка зевать не стала. Выскочила из залы, пробежала кухню, уселась в коридорчике, ведущем в баньку на лавку, развернула крохотный круглый сверточек. Там были сережки! Маленькие, но такие блестящие, с такими необыкновенно красивыми голубыми камушками, что глаза заболели от их сверкания.

– Надо же…Сопля еще, а он тебе такое подарил. Вот я мамке скажу. Рано больно тебе уши – то дырявить

Машка завистливо разглядывала Дашину обновку. Она бы и нажаловалась, но знала, что батя не любит таких штук, может и хворостиной втянуть. А Даша зашептала быстро, глотая слова, как будто ее толкали.

– Не шуми, Машуня. Я вот тебе скажу чего. Там тебя Колька у плетня поджидает. Говорит – не придешь, так он с Анькой на вечерку пойдет. Видишь!

И сама испугалась своего обмана. Но сережки… Какие красивые, вдруг мать отберет…

И когда Машка убежала на двор, Дарьюшка приложила свою обновку к ушам, и долго вертела головой, разглядывая в мутном зеркале предбанника еле мерцающие голубые огоньки.